Ты пишешь мне, что очень изменилась. Письмо твое грустное, почерк нетвердый.
Как же ты себя чувствуешь, мой дорогой дружок?
Я думал, что я ревнив, но лучше бы я сам нашел тебе любовника, чем знать, что ты так печальна…"
Бедняга! Жозефина в этих делах вовсе не нуждалась в помощи мужа и превосходно справлялась сама.
В июне, устав надеяться и отчаиваться, Бонапарт отправил Жозефине горестное письмо, орфографию которого я почтительно сохраняю:
"Моя жизнь — непрерывный кошмар, отчаяние омрачило мою душу. Ты больна, ты меня любишь, ты беременна. А я так виноват перед тобой, что не могу оправдать себя. Я возмущался тем, что ты не едешь ко мне, а ты была больна. Прости меня, мой нежный друг. Любовь, которую ты мне внушила, отняла у меня Разум: и он никогда не вернется ко мне. Придется с этим примириться.
Пока ты не написала мне, самые зловещие предположения наполняли мою душу; я ни на что уже не надеялся, мечтал только о том, что бы последний и единственный раз прижать тебя к сердцу и вместе умереть.
Ни минуты покоя, ни минуты утешения, ни минуты надежды не было у меня до того, как я получил твое большое письмо, где ты сообщила о своей болезни.
Жозефина, как ты можешь столько времени мне не писать? Твое последнее письмо, моя нежно-любимая от третьего флореаля! Письмо о том, что ты в ближайшее время не приедешь — я. еще не смог примириться с этим, и все же ношу это письмо на груди, и твой портрет, и все остальные письма… Я без конца перечитываю их, смотрю на любимое лицо…
Я без тебя — ничто. Не могу понять, как я жил без тебя прежде. О Жозефина, владычица моего сердца, неужели ты будешь снова откладывать свой приезд, слушать дурных советчиков, которые хотят удержать тебя в Париже, продлить мою разлуку с тобой? О, я подозреваю весь свет! Всех, кто тебя окружает! Но я твердо надеюсь, что ты уедешь из Парижа до 5-ого и 15-ого будешь в Милане…
Все мои мысли прикованы к твоей спальне, к твоей постели, к твоему сердцу…
Ты знаешь, что я не вынес бы, если бы у тебя был любовник… Если бы я узнал об этом, увидел его, я в тот же миг растерзал бы его сердце.., а потом… может быть, посягнул бы и на твою священную для меня жизнь… Но нет, я не смог бы… но я сам ушел бы из жизни, в которой и сама добродетель способна на обман…
Тысячу поцелуев твоим глазам, твоим губам, твоему язычку, твоей…
О, помнишь ли ты сладостный сон, когда я, сбросив твои чулочки, твои шелка, прижимал тебя к груди так, что ты вся целиком оказывалась внутри моего сердца? О, почему Природа не создала такой возможности? Как бы это было прекрасно…"