Победное ликование охватило Харви. Еще один шаг — и все встанет на свои места. Он будет полным хозяином положения.
Улыбаясь по-прежнему, Харви взглянул в искаженное ненавистью лицо Лили, восхищаясь тем, как прекрасно оно было даже сейчас.
— Значит, ты ненавидишь меня, Лили…
— Изо всех своих сил.
— Это неприятно, не правда ли? — Харви отпустил ее запястье, но не дал Лили убрать руку со своего тела, шепча ей: — Нет… нет, Лили. Я хочу, чтобы ты доставила мне удовольствие.
Глаза Лили яростно сверкнули, и она отступила от него.
— Нет!
— Ты это серьезно. Лили? Ты же знаешь, как пострадает твоя мать, если я передам куда следует имеющиеся у меня бумаги.
— Нет!
— Ты доставишь мне удовольствие, Лили, и сделаешь это сейчас. Ну же, я помогу тебе.
Взяв руки Лили, Харви обвил ими свою шею и притянул к себе ее стройное тело, не показывая, какой огонь вспыхнул в нем при соприкосновении с ее нежной кожей.
— Поцелуй меня. Лили. И помни о последствиях, если откажешься. Помни, что ты уже не девственница и тебе никогда больше не стать такой, какой ты была. Помни, что ты такая, какой я тебя сделал, и ты принадлежишь мне до тех пор, пока мне нравится держать тебя в качестве своей шлюхи. Вспомни все, чему я научил тебя. А потом, и то удовольствие, которое испытываешь, когда я довожу тебя до экстаза… удовольствие, которое ты так горячо отрицаешь умом, но которому не в силах противиться твое тело. Оно выдает тебя. Помни и отдайся мне. Я жду.
Когда Харви замолчал, темные глаза, которые были так близко от него, засверкали от сдерживаемых чувств. В их черной бездне он увидел ярость, страсть, ненависть. А потом в них промелькнуло что-то еще. Он увидел, как Лили начинает успокаиваться. Он почувствовал возвращение ее воли, наполнившей силой ее тело. Он увидел, что она совершенно преобразилась, и медленно подняла губы ему навстречу. Восхищаясь этой женщиной, удивляясь ее силе, решимости, он чувствовал, как его снова охватывает страсть.
Руки Лили сжались вокруг его шеи, когда ее губы встретились с его губами. Ее язык буквально ворвался в его рот. Не в силах больше сдерживаться, Харви обхватил ее руками и прижал к себе с ослепляющей страстью.
Она снова принадлежит ему, этот бесподобный восточный цветок — его Лили.
Несколько мгновений Харви пытался совладать с собой. Выйдя из-за стола, он расправил плечи и глубоко вздохнул.
— Харви, не нужно на меня сердиться, — спокойно произнес Джордж Тиллсон. — Я лишь повторяю то, что мне сказал мастер сегодня утром. Недовольство на шахтах растет, шахтеры начинают нервничать. Джек Хиггинс предупредил, что люди начнут уходить, если в ближайшее время все не встанет на свои места.