— Что ты имеешь в виду? — насмешливо спросил молодой человек.
Можно ли по-настоящему сердиться на нее, гуляя взглядом по прелестному голому лобку!
— Мне вот что любопытно знать: спустив штаны, ваша светлость всякий раз пускается в дебаты о нравственности, или это только я возбуждаю в вас подобное неуместное желание? Конечно, я не смею ставить под сомнение вашу общеизвестную любовную неутомимость…
Он усмехнулся. Чертовка остроумна. Ей дай волю — заткнет за пояс.
— Виноват, — шепнул Адам, ласково поглаживая ее руку, — не вели казнить, вели миловать! Ей-же-ей, ты первая, с кем я пустился в дебаты прямо… прямо посреди. Так что будем делать: вникать в нюансы нравственной позиции или все-таки… займемся чем-нибудь более приятным?
— Или все-таки, — сказала Флора. — Но разве ты никогда не разговариваешь с женщинами?
— Отчего же? Всегда! — зачем-то солгал Адам. — А ты со своими любовниками?
Она ответила не сразу. Вопрос застал ее врасплох. Если припомнить — то нет, бесед в постели она никогда не вела — ни длинных, ни коротких. Любовник для любви, а не для духовного общения, — вот как она думала с тех самых пор, как вполне сознательно и без смятенных чувств лишилась девственности.
И вот вдруг потянуло на разговоры… Значит ли это, что Адам Серр для нее больше чем красивое тело, что он привлекает ее не только физически, но и… и еще как-то?
— Да, конечно, мы не молчали, — закончила наконец Флора, подвигнутая на ложь тем же сложным и неопределенным чувством, что и ее любовник, знаток женских сердец.
Адам вынул из кармана куртки золотую луковицу, взглянул на циферблат и с добродушной улыбкой сказал:
— У нас остается примерно три четверти часа. О чем будем беседовать?
Казалось бы, ничего особенного… Но как произнес, негодяй! Будто всю ее, взъерошенную, огладил и мигом вернул в состояние чувственного возбуждения — словно и не было этого антракта, потрачен-ного на «выяснение отношений». Сказал одно, а она услышала другое, услышала правильно, потому что он и подразумевал другое.
— Только три четверти часа? — дрогнувшим голосом спросила Флора.
— Если понадобится, можем и задержаться.
Не только он понял, что разговорам конец, но и его отзывчивая плоть.
Уверенным движением Флора взяла его восставший член — такой напряженный, как будто Адам добрую неделю ни с кем не занимался любовью. Затем наклонилась — и он ахнуть не успел, как его член, весь, оказался у нее во рту.
Адам обхватил ее голову, словно хотел высвободить себя из плена. Однако плен был так сладостен, что он лишь взъерошил ее волосы, окончательно разрушив сложную прическу. Ее голова заходила взад и вперед, и он сразу же задышал короткими хватками, почти сомлев от наслаждения.