Я был ошарашен.
– Если у вас есть сигарета, я нарушу свой обет и закурю.
Она молча протянула мне пачку и закурила сама.
– В первом случае, как я догадываюсь, была честная борьба, а во втором – с двадцатью семью людьми – нет?
– Это было старое грузовое судно, – тихо произнес я. – Если бы кто-нибудь остался в живых и поместил в «Таймсе» некролог, вы могли бы встретить там и мою фамилию: пропал без вести в море. У старого корыта не было никаких шансов на спасение... Анна что-то раздумывала, глядя на меня.
– ...Я не виноват, – продолжал я. – Даже если бы я находился на мостике в ту ночь, я бы не смог спасти их...
– Но вы не были на мостике и поэтому в ответе, – отрезала она.
– Вы не знаете фактов, – поспешил я заверить.
– Наверное, их никто никогда не узнает, если то, что я слышала о вас, – правда, – продолжала она. – Это все было противозаконно?
Я пожал плечами:
– Так же как и эта увеселительная прогулка... Только один человек заинтересовался бы гибелью судна и, не прибегая, однако, к помощи закона, хотел бы посчитаться со мной. Стайн грозил все рассказать ему.
Она посмотрела на меня. – Я предполагала нечто подобное. Это подтверждает мое мнение о Стайне.
– И обо мне? – усмехнулся я.
Она уклонилась от ответа.
Я пристально посмотрел на нее, но она отвернула лицо, полное печали и озабоченности.
– Значит, Стайн не вернется?.. – неожиданно спросила Анна.
Я протянул руки и взял ее за плечи. Она пыталась отстраниться.
– Вы тоже не должны были вернуться, – тихо произнес я.
Стайн увидел белую смерть и отшатнулся. Лицо его позеленело, и он выхватил из кармана «люгер».
– Назад! – завопил он. – Задний ход!
Как безумный кинулся он к машинному телеграфу, оттолкнув Джона, стоявшего у штурвала. Анна отступила к трапу.
Я не боялся Стайна, но меня смертельно пугали песчаные отмели.
– Идиот! – заорал я, схватившись за штурвал «Этоши», отклонившейся от курса градусов на двадцать. Возвращая штурвал в обратное положение, я ударил Стайна по лицу тыльной стороной ладони, и он, пошатнувшись, повалился на колени.
– Полный назад, – скомандовал я.
«Этоша» сперва замедлила ход и почти остановилась, словно конь перед препятствием, затем попятилась назад.
Обезумевший Стайн чуть не погубил нас, увидев грозные буруны, молотящие песчаные бары острова Двух кривых дюн. Должен признать, это ошеломляющее зрелище, особенно под порывами яростного юго-западного ветра.
Бурлящее море, налетающее на белые клыкастые бары, швыряло высоко в воздух тонны воды, взбитой до белизны.
Стайн заикался, то ли от моей затрещины, то ли от страха.