Лондон, июнь 1616 года
— Джон, смотри! Здесь, наверное, у каждой семьи есть своя церковь. Я и не представляла, что их может быть так много.
Покахонтас стояла на палубе корабля, медленно двигавшегося по Темзе — мимо Грейвсенда по направлению к портовым докам Лондона. Отплыв из Виргинии, корабль его величества «Трежер» пересек океан и прибыл в Плимут накануне утром. Там на борт поднялись сэр Эдвин Сэндис и несколько человек из Виргинской компании, чтобы сопровождать свою протеже — индейскую принцессу, Джона Ролфа — ее мужа и их юного сына. К путешественникам присоединилась и свита, необходимая для торжественной церемонии встречи в Лондоне.
Сэр Эдвин первым поднялся на корабль в Плимуте, и Покахонтас, утомленную длительным плаванием из Джеймстауна, сразу же пленили его энергичная, открытая манера держаться и прямодушие. Она почувствовала, что в его присутствии все пойдет хорошо. Покахонтас была возбуждена и вдохновлена идеей использовать приглашение Виргинской компании, чтобы вызвать интерес к своей любимой земле и привлечь туда денежные вложения. Сэр Эдвин разместился рядом с ней и Джоном Ролфом и рассказал им о предстоящем пути, заметив между делом, что ее старый друг и наставник Джон Смит находится сейчас в Шотландии, но ожидают, что вскоре он вернется в Лондон. При упоминании этого имени она ощутила, как привычно упало сердце, но еще в начале путешествия она решила, что, если заговорят о Смите, от беседы она уклоняться не станет. Ее удивило, что она и в самом деле почувствовала себя не так стесненно, но звук его имени по-прежнему действовал на нее, словно удар.
Корабль оставил позади «Ворота изменников», и Покахонтас нахмурилась, взглянув на Тауэр. Она знала, что граф Нортумберлендский — брат ее друга Джорджа Перси — долгие годы томился здесь за железными зубчатыми воротами в мрачной темнице. Какое варварство, подумала она. Пленников следует или убивать или отпускать, как делает ее отец. Она задумалась, достойна ли такая мысль христианки. Она, пожалуй, спросит об этом.
Она сжала руку сына. Томас был одет на английский манер. Его наряд являл собой миниатюрную копию атласного камзола отца и его украшенной пером шляпы. «Я взволнована точно так же, как он», — подумала она. Томоко, муж ее сестры, посадил на плечо своего двухлетнего сынишку, чтобы тот мог хорошенько все разглядеть. Покахонтас смотрела на кипевший жизнью берег реки, к которому повсюду приставали корабли. Грузчики, бродячие актеры, пассажиры деловито сновали, сходя на сушу и поднимаясь на борт. У нее никак не укладывалось в голове, что на земле может существовать такое количество людей. Когда они покидали Виргинию, Томоко намеревался отмечать каждого десятого встреченного человека зарубкой на своей палке, но он уже давно оставил эту затею.