— Мне не хотелось бы покидать ее.
— Она ведь спит, и я посижу возле нее, пока она не проснется!
Кэролайн погрузилась в сон, едва голова ее коснулась спинки удобного кресла. Она проснулась, словно от толчка, Уже настал поздний вечер, и Мэри все еще спала.
— Боже мой! — отбросив плед, которым Волк укрыл ее ноги, она вскочила и бросилась к кровати. — Вам следовало давным-давно разбудить меня! — напустилась она на Волка, сердясь не столько на него, сколько на самое себя.
Но он, словно не заметив досады, звучавшей в ее голосе, невозмутимо ответил:
— Вы нуждались в отдыхе нисколько не меньше, чем сама Мэри!
Кэролайн, которая сжала руку Мэри, с тревогой вглядываясь в ее лицо, почудилось, что слова Волка содержат намек на ее беременность. Она и вправду уставала теперь гораздо быстрее, чем прежде, и ее то и дело клонило в сон. Но ведь он, как выяснилось, так мало знал обо всем, что связано с деторождением... Еще меньше, чем она сама. А кроме того, ему известно, что предыдущей ночью ей было совсем не до сна. Кэролайн еще ниже склонилась над Мэри, чтобы Волк не заметил румянца, залившего ее щеки при воспоминании о его объятиях.
Справившись с собой, она принялась внимательно рассматривать руку Мэри — бледную, тонкую, с отчетливо выступавшей сеткой голубоватых вен.
— Как долго она находится в забытьи?
— Около часа. Может быть, немного дольше. — С этими словами Волк направился к двери, кивком головы велев Кэролайн следовать за собой. В гостиной, куда они вошли, было так холодно, что Кэролайн обхватила руками плечи и поежилась. Но, увидев, что Волк снимает со стены свое ружье, она мгновенно позабыла о холоде, преисполнившись страха и дурных предчувствий. В последние несколько часов, занятая уходом за Мэри, она совсем не думала о том, что роды — отнюдь не единственная их проблема. Но Волк, судя по всему, помнил о грозящей им всем опасности. Он мягко произнес:
— Мне бы так не хотелось покидать вас!
— Вы уходите? — Голос Кэролайн зазвенел от отчаяния и едва сдерживаемых слез.
— Только для того, чтобы обратиться за помощью. — Волк прислонил ружье к стене и, обняв Кэролайн за плечи, заставил ее поднять голову. Пристально глядя ей в глаза, он, как всегда невозмутимо, произнес:
— Мэри час от часу слабеет. Я не знаю, чем ей помочь. — Кэролайн усилием воли сдержала рвавшиеся из груди рыдания, упрекая себя в черствости и эгоизме, которые едва не побудили ее умолять его остаться. Потупившись, она пробормотала:
— Я тоже.
— Я доберусь до Кавуйи меньше чем за час.
— Вы думаете, Садайи согласится прийти?