— Поговорим, — заметила Тюркуаза.
— Тебе нравится этот отель?
— Что за вопрос!
— А триста тысяч франков, кроме этого, привлекают тебя или нет?
Тюркуаза презрительно сжала губы.
— Это немного, — сказала она, — Фернан сделает для меня гораздо больше.
— Ошибаешься, моя милая…
— Что? — вскрикнула она, привскочив на месте. Сэр Артур не моргнул.
— Мое дитя, — сказал он спокойно, — у тебя очень плохая память, и ты все время забываешь, что без меня Фернан и не знал бы даже о твоем существовании.
— Это правда, но…
— Это значит, что Фернан сделает для тебя то, что мне угодно.
— Как! — проговорила Тюркуаза. — Так, по-вашему, я не могу делать того, что хочу?!
— Нет.
Это-то «нет» было произнесено так отчетливо и таким тоном, что Тюркуаза мгновенно поняла, что ей надо подчиниться своему противнику.
— Но позвольте, — попробовала возразить она, — вы ведь все-таки не опекун мне, и если Фернану будет угодно разоряться на меня…
Сэр Артур пожал плечами.
— Что это, моя красавица, — проговорил он насмешливо, — да вы совсем не такая умная женщина, как я сначала предполагал. Неужели вы воображаете, что я устраиваю только ваши дела, а не свои…
— Это правда, — прошептала она, прикусив губу, — вы хотите получить за комиссию.
— Да, ровно два миллиона!..
Тюркуаза так и привскочила на своем месте.
— Вы с ума сошли! — вскрикнула она.
— Ну нет, — ответил сэр Артур, — я обделываю дела, вот и все.
Молодая женщина встала, надела капот и спокойно села в кресло.
Она была совершенно хладнокровна.
— Кто хочет слишком много, тот не получит ничего, — проговорила она, — Фернан любит меня и, поверьте, сделает все то, что я захочу.
Но эти слова нисколько не смутили сэра Артура и не лишили его хладнокровия.
— Ты ошибаешься, — сказал он, — мне стоит сказать только одно слово, чтобы Фернан больше никогда не был у тебя. У меня в руках находится одно из писем, которые ты писала к Леону Роллану.
Она невольно побледнела.
— Ну так я сознаюсь ему во всем, и он, конечно, простит меня.
Сэр Артур опустил свою руку в карман и, вынув оттуда кинжал, спокойно вытащил его из ножен.
— А это еще лучше письма, — добавил он прехладнокровно.
Тюркуаза испуганно протянула руку к сонетке. Баронет громко расхохотался.
— Вы знаете очень хорошо, моя милая, что все ваши люди принадлежат мне, следовательно, если бы я даже убил вас, то они помогли бы мне скрыть след моего, так сказать, преступления.
Тюркуаза опустила руку и глубоко вздохнула. Она поняла, что была связана по рукам и по ногам своим ужасным благодетелем.
— Однако, — продолжал он, — вы неблагоразумны, мой ангел, вы даже забыли уже то, что месяц тому назад вы мерзли от холода… в пятом этаже в Ситэ де Мартир… Вам теперь дали отель в пятьсот тысяч франков, одной мебели на сто тысяч экю, право на пятнадцать тысяч ливров ежегодного дохода… и вы все еще жалуетесь!.. Тюркуаза прикусила себе губы.