— Потом вы подошли к ней и попытались развязать? — спросила Синтия.
— Н-нет... Даже не пытался. Я боялся приблизиться к ней. Я стоял у машины и вдруг... не выдержал, сорвался. Вся обида и злость, накопившаяся за эти годы, выплеснулась наружу... Я крикнул, что мне наплевать на нее... наплевать на то, что с ней случилось десять лет назад... Я уезжаю, и пусть полицейские найдут ее в таком виде или первый же взвод, прибывший на стрельбы. Пусть об этом узнает весь свет, мне безразлично, пусть... — Генерал оборвал себя на полуслове и уставился в пол. — Сказал, что она больше не сможет причинить мне зло. А она несла какую-то околесицу, приплела Ницше... «Чем больнее тебе, тем сильнее я. Беды меня укрепляют» — и все такое. Она издевалась надо мной, потому что я держался за должность и звание... Я сказал, что ухожу из армии, что она растоптала мое чувство к ней и мы квиты.
Генерал налил себе воды из графина.
— "Ну и прекрасно! — кричала она. — Ну и уезжай. Я никогда не ждала от тебя ничего доброго..." Потом заплакала, и я слышал, как она сказала... Она сказала: «Папа...» — Генерал поднялся. — Простите... Я больше не могу...
— Спасибо, генерал, — сказал я.
Мы пошли к двери. Сзади донеслись рыдания. Я остановился.
— Еще одна смерть ничего не поправит. Постарайтесь остаться мужчиной.
Не знаю, слышал меня генерал или нет. Он стоял к нам спиной.
Я выехал со стоянки у штаба и через несколько сотен ярдов остановился на обочине. У меня тряслись руки — запоздалая реакция на встречу с генералом.
— Теперь мы знаем, почему у нее на щеках были следы высохших слез.
— Меня что-то мутит, — сказала Синтия.
— Выпить бы...
— Никаких «выпить». — Синтия выпрямилась на сиденье. — Нам надо спешить. Где сейчас Мур?
— Надеюсь, в город не уехал. Иначе ему несдобровать. — Я включил стартер и направил свой «блейзер» к учебному центру.
— И все-таки генерал не бросил ее, как тогда в Уэст-Пойнте, — начала вслух рассуждать Синтия. — Он уехал со стрельбища, поддавшись чувству гнева, и лишь по пути понял, что это их последний шанс наладить отношения... Подумал, не вернуться ли назад, но сообразил, что все равно понадобится нож, чтобы разрезать шнур, одежда, желательно присутствие женщины... Заботы о мелочах помогли ему успокоиться, и он решил ехать на Бетани-Хилл, к единственному человеку, которому целиком доверяет... Кстати, когда Фаулеры прибыли на место, они не подумали, что это он задушил ее? Как ты думаешь?
— Это могло прийти им в голову... Но, вернувшись домой, они видели, с какой болью и недоумением он встретил печальное известие.