Стефен встревоженно приподнялся на локте:
— Что такое? Не хочешь ребенка?
— Я не могу его иметь, Стефен… Страшась, он ждал объяснений.
— Это все от голода… Он многих девушек сделал бесплодными…
Бесплодная! Стефен выдохнул. Слава Богу! Это не имеет никакого отношения к ее чувствам к нему.
— А ты уверена в этом?
Анна кивнула. На переносице у нее появилась небольшая морщинка.
— Я была замужем почти год и не забеременела. Однажды я пошла к доктору Уиндхему, и он сказал, что, видимо, голод сделал меня бесплодной.
Стефен разглядывал свой кулак — огромный и загорелый на фоне белого льна. Ему очень не хотелось представлять ее с Били Мэси, пытающуюся забеременеть…
— Прости меня, Стефен. Я всегда хотела малышей. Ведь из моей семьи никого не осталось.
Печаль в ее голосе напомнила ему, сколько она выстрадала. Стефен погладил ее по щеке, поцеловал в бровь и понюхал волосы.
— Неважно, Нэн. У нас есть Рори.
— И мы друг у друга.
Он отодвинулся и посмотрел на нее пристально.
— Вот именно, — сказал он и улыбнулся.
Ее слова согрели, успокоили его душу. Он взял ее за подбородок и спросил:
— Так ты не собираешься нас бросить?
Анна улыбнулась — на щеках появились ямочки, в глазах нежность.
— Ах, вы — мои, — сказала она, толкнув его в грудь, — как же я смогу без вас?!
Анна сдвинула со лба старую фетровую шляпу Стефена и вытерла лицо одним из его больших красных носовых платков. Было только девять часов, но солнце уже сильно припекало — был конец июня.
— А где ты обучался садоводству? — спросила Анна Моуза.
Моуз перестал рыхлить землю, которую они готовили для огорода. Он оперся на мотыгу и оглядел двор.
— Хорошо будет, если посадить несколько деревьев у того забора, — сказал он, махнув рукой.
Анна посмотрела в ту сторону. «Он прав, — подумала она. — На них будет приятно смотреть, да и тень они дадут».
Ей хотелось устроить и красивый сад, и огород для овощей — помидоров, лука, картошки и капусты. Может, даже сладкой кукурузы удастся посадить.
Мальчики Карэны очистили сад от бутылок и жестянок, от спутанных веревок и сломанных досок, а Стефен превратил крыло здания в садовый сарай для инструментов. Сейчас Моуз рыхлил землю мотыгой, а Анна разравнивала ее граблями.
— Вишневые деревья, — добавил Моуз. — И сливу…
Анна распрямилась и взглянула на него. Его мускулистый торс блестел от пота. Он казался мужчиной, не юношей, хотя Стефен говорил, что ему только восемнадцать.
— Ты так и не ответил на мой вопрос…
Моуз не отрывал взгляд от заднего забора, где однажды зацветут его фруктовые деревья.
— Мой отец работал в одном большом поместье под Бруклином. Огородничал…