Один за другим эмигранты по очереди выходили против Флина, отступая затем в толпу. Солнце спряталось за облако, и Флин объявил конец бою. Его грудь часто вздымалась, пот покрывал тело. Он говорил со сгрудившимися вокруг, него мужчинами; на его лице было удовлетворение. Потом он надел рубашку и накинул пиджак. Кто-то подал ему кепку, и он ее натянул.
Анна сошла со своего чурбака и уселась на свернутый канат позади сарая. Она представила, как Стефен Флин сейчас вернется в каюту принять ванну, порадуется изысканному обеду и ляжет в чистую, удобную постель. А она… Она опять почувствовала сильный приступ голода с головокружением. Кроме того, она очень долго простояла на солнце с непокрытой головой. Анна согнула колени и уткнулась в них лбом. «Еще один день, — подумала она. — Завтра у нее будет еда».
— Анна?!
Это был Рори. Она попыталась ему улыбнуться, изо всех сил борясь с туманом в голове. Неожиданно рядом с мальчиком она увидела Флина. Анна молча перевела взгляд с большой четкой массы Флина на маленькое лицо Рори, с копной волос и темными глазами, думая об их поразительном несходстве.
Она с трудом встала, изо всех сил стараясь держаться прямо, но голова опять начала кружиться, ноги подкосились, и… Анне показалось, что шум винта стал громче, а Рори закричал: «Папа, папа!»
Сильные руки обхватили ее за плечи и усадили на свернутый канат.
— Вдохните глубоко, очень глубоко!
Анна глубоко вдохнула и выдохнула. Потом еще раз и открыла глаза. Черты лица Флина становились все отчетливее. Он склонился над ней, держа ее за руки и с состраданием смотря ей в глаза. Маленькие шрамы в виде полумесяцев исчертили его лоб и подбородок. Кожа была загорелой, худые щеки в глубоких морщинах. Хорошо заметный белый шрам — память от какого-то ужасного удара — змеился через бровь.
— Это солнечный удар, всего-навсего, — тихо проговорила Анна.
— Голод — вот что это. Мой сын говорит, что вы голодаете.
Флин осторожно прислонил ее к перегородке и присел на корточки.
— У меня есть деньги на еду, — возразила Анна. Она чувствовала себя глупо, проявляя несвойственную ей беспомощность.
Углы рта Флина раздвинулись в улыбке.
— Я слышал… И с этой вашей суммой вы никак не можете расстаться.
— Человек не может попасть в Нью-Йорк с пустым кошельком, — объяснила Анна. — Они меня отправят назад.
— Оголодавшее, больное тело тоже в Нью-Йорке не нужно. — Флин взял у Рори ковш с водой и сказал сыну: — Попроси, чтобы стюард дал еды — пусть он сделает небольшой сверток.
Рори ушел. Флин держал ковш у губ Анны, пока она пила. Вода, стекая по подбородку, намочила лиф платья… Напившись, девушка вытерла рот рукой.