— Вам нельзя давать мне еду из каюты. У вас могут быть неприятности…
Флин уперся рукой в согнутое колено. У него было узкое, очень худое лицо. Когда он улыбался, резкие черты лица смягчались, а шрамы казались не такими страшными.
— Неприятности — это мой бизнес, — заметил он, поддразнивая ее взглядом. — Кажется, вы это заметили, наблюдая за матчем с такого близкого расстояния.
Анна окаменела. «Так он собирается флиртовать, — подумала она. — Прямо сейчас, пока нет мальчика!»
— Я не хочу, чтобы из-за меня у вас были неприятности, — ответила она, нахмурившись. — И мне не нужен мужчина, если вам в голову пришла именно эта мысль.
Флин вскинул голову и окинул ее всю веселым взглядом.
— Да, девушка, видя, как вы мило выглядите, я догадываюсь, что от мужчин у вас одни неприятности. А кроме того, и лучшие из мужчин совершают ошибки. Не правда ли? Можно и простить мужику, если он что-то ляпнет не то.
Выражение его глаз было живым и задорным. Анна не заметила в них ни угрозы, ни хотя бы отсутствия уважения. Как только ей станет лучше, она сумеет отшутиться, но сейчас она только разгладила запачканную и помятую юбку, желая только одного — чтобы она была не такой грязной:
— Бедная девушка почти ничего не ела несколько дней, мистер Флин.
Анна подняла глаза и увидела женщину в черной шали, разглядывавшую ее. Вокруг теснились еще лица, выглядывающие из-за сарая и с крыши, — любопытные эмигранты, наблюдающие за сценой перед ними,
— Один из моряков испортил ей еду, — продолжала женщина ворчливым голосом. — Он на нее положил глаз, этот моряк…
Флин посмотрел на женщину.
— Я прослежу, чтобы она ела, мать, — ответил он. И жестко добавил: — А сейчас отойдите все, оставьте девушку в покое.
Эмигранты неохотно ушли, оставив Анну и Стефена одних в пространстве между сараем и корабельной переборкой. Флин сел, прислонившись спиной к сараю и опустив руки. Анна нерешительно посмотрела ему в лицо. Молчать было неудобно, но она не знала, как начать разговор.
Наконец, он заговорил:
— Анна… А как вас зовут полностью и откуда вы? Она была рада не молчать.
— Анна Катерина Мэси. Мои родственники с запада Керри, почти с побережья, но я работала в Дублине — в доме доктора на улице Маунтджой, а потом в гостинице служанкой на все работы…
Флин сдвинул кепку на затылок.
— Дублин, вот как! Так вы жили в городе! Наверное, не без помощи мужчин…
Его выводы вызвали краску гнева на щеках Анны.
— Думайте что хотите, — ответила она резко. — Но это вас не касается. Я о себе заботилась половину жизни до двадцати четырех лет и собираюсь делать это еще долгие годы!