Потому что мы знаем.
И неважно, что никто никому ничего не сказал.
Достаточно того, что мы знаем.
Маргарет начинает очередную партию и сразу загоняет в лузы пять шаров. Затем отходит от стола, выпивает стаканчик пойла, приготовленного Джимми, и спокойно, как ни в чем не бывало, снова принимается гонять шары, да так быстро, что они оставляют за собой дымный след на сукне, прежде чем угодить в лузу. Кто-то из зрителей снова собирает все шары, к партии все готово, но Маргарет не спешит. Она многозначительно смотрит на Коди. Он ловит ее взгляд, лезет в карман и бросает на стол небольшой гладкий камешек. Свой долг Коди оплачивает частицей волшебства. Маленьким кусочком прошлого, частью былого времени, старого и отшлифованного.
— Ты же знаешь, — говорит Маргарет, глядя на камешек, но не прикасаясь к нему, — никого из нас не волнует, что ты сделал. Ты хоть раз встречал ворону, которая бы не стянула приглянувшийся ей кусочек? Может, ты и изобрел одалживание, но мы воспринимаем его как врожденную черту своего характера.
Коди уже слышал эти слова. Я думаю, он даже не смог бы вспомнить, сколько раз он их слышал.
— Тебе пора успокоиться, — добавляет она.
Коди не говорит ни слова в ответ. Он просто смотрит на Маргарет, потом ломает свой кий пополам, швыряет обломки на стол, берет шляпу и уходит. Я успеваю заметить нечто в его глазах, что-то мелькнуло из-под низких полей шляпы. В его глазах пустыня и непроходимая чаща. Все те пустынные и дикие места, где он скитается, скитается по собственной воле, никто его к этому не принуждал.
Я продолжаю размышлять над словами Маргарет и внезапно до меня доходит, в чем дело. Вовсе не в том, что давным-давно мы стали свидетелями того, как Коди одолжил кое-что у своих собратьев. Дело в том, что мы не придаем этому значения. И что бы он ни сделал, ничто не заслуживает ни злобы, ни сочувствия с нашей стороны.
Я поворачиваюсь к Маргарет и вижу, что она положила свой кий на стол. Я не успеваю даже открыть рта, а она уже говорит:
— Я знаю, Джек.
А потом идет к двери. Я стою еще некоторое время, достаточное для того, чтобы положить оставленный на столе камешек в карман. Потом тоже шагаю к выходу и только тогда слышу, как загудели голоса зрителей.
— О господи! — восклицает кто-то. — Налей мне пива, Джимми.
Джимми не шелохнулся. Я перехватываю его взгляд и понимаю, что он разгадал нашу сущность. Может, не мою и не Маргарет, но он увидел звериное лицо Коди, его вытянутую морду и длинные усы. Что-то перевернулось у него внутри, изменился он сам, его отношение к миру. Увиденное заставило его вспомнить, как долго существовал мир до того, как он, Джимми, появился в нем. Вспомнить, что давным-давно в этом мире были другие и они до сих пор живут среди людей.