И ведь я чуть было не помог ему в этом! — ужаснулся Паоло. Если бы Гарри не начал приставать к Клео и она бы не закричала, я так никогда и не узнал бы, что сделался подручным гангстера. Вонахью — гангстер? Известный, богатый человек, ученый, археолог. И откровенный разбой…
А теперь, Паоло усмехнулся, покрепче прижимая к себе девушку, теперь с магистратурой придется проститься навсегда, не станет же Вонахью платить за мою учебу, если я расстроил ему все таинственные планы. А что, я должен был терпеть, как Гарри измывается над Соломинкой? «Не вмешивайся», — сказал Гарри. Не вмешиваться значит помогать… Еще чуть-чуть, и я действительно стал бы разбойником…
Вдруг Клео шевельнулась.
— Тебе лучше?! — обрадовался Паоло.
Глава 33,
в которой я больше не теряла чувств
Я больше ни на минуту не теряла чувств и осознавала все: как я свалилась в расщелину и, умудрившись выползти из воды, неподвижно лежала на камнях, заставляя себя дышать, словно кто-то невидимый приказывал мне: «Дыши, дыши!» Через миллион лет Поль перевернул меня на спину, на своем лице я ощутила его дыхание и открыла глаза, но тут же закрыла их, ослепленная неожиданным лучом света. Поль бурно заговорил, почему-то по-итальянски, потом начал быстро прикасаться губами к моему лицу и массировать мои руки и плечи. Внезапно мне сделалось ужасно холодно и больно, я закричала, но почему-то не услышала своего голоса, а Поль подхватил меня на руки и понес куда-то. Но он был тоже мокрый и холодный, он прижимал меня к себе, но мне все равно не становилось теплее, и мои зубы стучали.
А потом Поль вдруг стал разговаривать со святым Павлом, и тот, видимо, дал ему какое-то покрывало, потому что я почувствовала теплое прикосновение бархата после того, как Поль очень долго стаскивал с меня платье, все время болтая со святым. Нет, ну неужели ему действительно, по-настоящему, явился небожитель и дал это покрывало?..
Я попыталась открыть глаза, я же никогда не видела живых святых, но веки не слушались меня точно так же, как руки и ноги. Наверное, мы с Полем уже умерли, поняла я, только он умеет общаться со святыми, он же итальянец, они там все религиозные, а я-то не особенно…
Но, если я умерла, почему все еще дышу и дрожу от озноба? Я же знаю, что покойники не дышат и ничего не чувствуют, а я-то ведь чувствую, как Поль снова ловко массирует мне ноги, только его пальцы и ладони сделались мягко-шелковистыми, как у Жаннет, когда она мазала мне плечи сметаной… Она еще говорила, что, когда со мной то же самое будет проделывать мужчина, я пойму, что такое настоящее удовольствие. Поль — мужчина. И тот огромный йог тоже, но к нему я испытывала только отвращение…