— Я не маньяк, — успокоил я девушку.
Наверное, заявление испугало ее еще больше. Медсестра пискнула: «Извините» — и зацокала каблучками по коридору. Я крикнул ей вслед:
— Девушка, а где здесь туалет?
— Прямо до упора, не сворачивая… — выдохнула она и исчезла в ближайшем кабинете, на двери которого висела табличка «сестринская». Наперекор табличке из кабинета слышался баритон.
— Глаза бешеные! — донеслось оттуда.
Дверь скрипнула, и в коридор выглянула любопытная, в бледно-желтых кудряшках, женская голова.
— Что там еще? — спросил недовольный мужской голос.
Глупое хихиканье в ответ.
Я виновато улыбнулся. Чтобы поставить точку в идиотской встрече, развернулся и бегом припустил к туалету.
Туалет был один. И для мужчин, и для женщин. Нет, на самом деле их было два: вот одна дверь, вот вторая. Но какая куда ведет, понять невозможно. Обе одинакового бледно-синего цвета, шершавые, окрашены неровно. Я закрыл глаза и наугад ткнул пальцем. Палец выбрал левую дверь. Зайдя в маленькую кабинку, я первым делом заперся на щеколду. Обернулся и увидел на унитазе стульчак — не чудо ли? Ни разу еще не видел в больницах стульчаков. Я поправил брюки и уселся на унитаз. Хотел собраться с мыслями, но ничего не получалось. Думал о жуке-скарабее, пытался вспомнить что-нибудь из древнеегипетской мифологии, но получалось плохо. Ничего не получалось. С древнеегипетской мифологией я был знаком по школе, и на этом наше знакомство завершилось. Но что-то такое в голове мелькало. Жуки-скарабеи, пирамиды, сфинкс. В конце концов, аналитик я или кто? Завтра же войду в сеть и найду все о жуке. Заодно посмотрю, что имеется в сети насчет Древнего Египта. Ничего ведь не теряю. Поможем таинственной организации разоблачить шизофреническую общину «желтых». Заодно узнаем что-нибудь новое о моей способности.
Слева зашумело; скрипнула дверь, и за стеной кто-то шепнул:
— Сюда, милая…
Я замер; даже дышать перестал, вцепившись в края стульчака.
— Увидят… услышат…
— Тсс… не услышат… а я… я не могу без тебя…
— Такое чувство, словно я опять маленькая девочка… ох… шубу помнешь… давай… сюда ее… повесим… ах… да, мой котеночек…
Шорох сминаемой одежды; тихий сладостный стон, хриплое покашливание и вслед за ним — снова стон.
Маленькая девочка?
— Милая…
— Люблю тебя… мой ласковый зайчонок…
Шефи жена Шутова, пухлый конверт в кармане и нежное рукопожатие .
Я нарочно громко, насвистывая что-то, поднялся; в соседней кабинке притихли. Я нажал кнопку на сливном бачке — оказалось, что чертов бачок сломан. Вода продолжала литься тоненьким ручейком, напора не было; я громко выругался — получилось натурально.