— Куда вы ушли, Ноэль? — спросил он, постаравшись спрятать раздражение. Его раздражала не столько Ноэль, сколько он сам, потому что так легко терял равновесие.
— Ушла? — рассеянно переспросила Ноэль. Сейчас ей даже в голову не пришло воспользоваться своими излюбленными защитными приемами. Кит уже достаточно завоевал ее доверие, чтобы она стала защищаться, не узнав, от чего, собственно, отгораживается.
— Тебя нет здесь, со мной, — уточнил он, сообразив, что она и не замечает, как ускользает от него время от времени. Он хотел бы спросить, почему, но решил, что риск чересчур велик, особенно теперь, когда он блуждает в темноте, а Ноэль уходит от него все даль ше в свой зыбкий мир рассеянности.
— Извините, — пробормотала она со вздохом, отводя глаза. — Со мной такое часто бывает. Друзья привыкли. — Она слегка пожала плечами, тщательно избегая его взгляда. Ей не хотелось увидеть в его глазах то, что она всегда замечала в глазах родных и друзей. — Я пыталась избавиться от этой привычки, но никак не получается.
— Посмотрите на меня, Ноэль.
Она неохотно перевела на него взгляд и поразилась, не увидев того, чего так опасалась. В выражении его лица не было ни разочарования, ни неодобрения. В них появилось нечто новое, но только не это. Ноэль, сделав над собой усилие, попыталась ответить на его вопрос.
— Вы никогда не замечали, что чем прекраснее вещь, тем меньше люди ее по-настоящему ценят — ее истинную суть, ее место в общей системе?
Кит моргнул, удивленный выбором слов. Ноэль продолжила прежде, чем он успел сформулировать ответ.
— Коллекционеры собирают какие-то предметы и расставляют их по полкам в шкафах — просто для того, чтобы на них смотреть. А о чем думают вещи? Может, они чувствуют себя бесполезными оттого, что не выполняют работу, для которой были предназначены? Или ненавидят зрителей, любующихся их структурой, цветом и формой, созданными руками других людей? А может, вещи мечтают о каком-нибудь изъяне на их теле, о дефекте, который заставил бы коллекционера понять, что совершенство — не значит бездушность, что и совершенству присуще желание приносить пользу, а не просто радовать глаз и служить трофеем в борьбе с другими коллекционерами?
Она говорила; тихие слова одно за другим слетали с ее губ, а Кит все смотрел на нее. Ее мягкий тон не изменился. Ни в едином звуке не прозвучала едкая горечь. Тяжелые мысли не исказили лица злопамятными складками.
— Я кажусь вам коллекционером? — медленно произнес он, почти страшась высказывать вслух неизбежный вывод. Боже, а если она скажет «да»?