Дворецкий препроводил его во внушительных размеров гостиную, обставленную с богатой элегантностью. Она была разбита на три условные зоны, в каждой из которых вокруг массивного стола стояли диваны и кресла. Комнату заливал яркий солнечный свет, проникающий через шесть огромных окон. С дивана, стоящего напротив мраморного камина, навстречу Адаму поднялись мужчина и женщина.
— Мистер Адам Кэйзелл, милорд, — объявил дворецкий.
Граф Стэнторпский был высоким и худощавым, но без того налета изнеженности и упадочничества, которые Адам был склонен приписывать английской аристократии. В темных глазах графа светился ум, рукопожатие было крепким и теплым.
— Хью Дэвенпорт, — представился он, давая понять, что можно обойтись без формальностей. — Рад познакомиться с отцом Кейт. А это моя жена Рибел[1].
Неожиданное имя для великосветской дамы, да и вся ее внешность тоже — копна черных вьющихся волос, ниспадающих на плечи, ореховые глаза, немного резкие черты, смягченные теплой обаятельной улыбкой.
Адам улыбнулся в ответ и протянул хозяйке руку.
— Надеюсь, поездка из Лондона в Дэвенпорт показалась вам приятной, мистер Кэйзелл.
— Адам, пожалуйста.
— Благодарю. — Ее улыбка стала насмешливой. — Я теперь очень осторожна при знакомстве, Адам. У нас в Австралии все намного проще, а здесь столько условностей…
Еще одно обескураживающее открытие — оказывается, рафинированный английский граф женат на австралийке. Надо понимать, он тоже бунтарь?
— Присаживайтесь, — Рибел указала на одно из кресел. — Дети играют на улице с собаками, но должны вот-вот вернуться.
Не успела она договорить, как в гостиную с криком ворвалась Кейт.
— Папочка! Я видела, как ты подъехал!
Вслед за Кейт в комнату вбежала Селеста, за которой с лаем неслись два йоркширских терьера.
— Мы бежали, но вы все равно нас опередили, мистер Кэйзелл. Флаффи, Баффи, замолчите!
Тут на пороге показались двое маленьких мальчишек. Увидев незнакомца, они остановились. Затем тот, который казался постарше — лет пяти, окинув Адама внимательным взглядом, заметил:
— Он такой же большой, как и дядя Закари, да, мам?
Рибел рассмеялась.
В этот момент в комнату вошла Розали Джеймс.
И посмотрела прямо на него.
И в Адаме вдруг вспыхнуло чувство глубокой уверенности, что тоннель безвременья привел его именно туда и тогда, куда и когда следовало.