Он встает.
– Вы позволите? – спрашивает он, направляясь к двери.
Он выходит, а я вытираю лоб. Сложная партия. Надо иметь большое нахальство, чтобы явиться в посольство и говорить такие вещи. Теперь понимаете, почему я не сказал Старику о цели моего визита? Я не мог просить у него разрешения пойти к русским и назвать их врунами в их собственном доме!
Еще я себе говорю, что эта игра может быть опасной... Ладно, дальше будет видно. Я говорил откровенно и надеюсь, что мне ответят тем же.
Проходит десять минут. Любезный маленький человечек возвращается.
– Вы можете пройти со мной? – спрашивает он.
– Пожалуйста!
Он ведет меня в маленький кабинет, обставленный как кабинет директора завода: мебель из светлого дерева, голые стены, картотеки...
Сидящий перед окном за столом для стенографиста тип перестает печатать на машинке.
Это худой мужчина со слишком широким лбом и ввалившимися Щеками. У него тусклый взгляд, тусклый голос, даже жесты тусклые.
– Вы комиссар Сан-Антонио? – спрашивает он меня и представляется: – Анастасьев, личный секретарь посла.
Мы пожимаем друг другу руку с видом боксеров на ринге перед началом молотиловки.
Он смотрит на меня с какой-то спокойной наглостью, ничуть меня не раздражающей.
Все по-честному. Он меня «измеряет».
– Говорите, – произносит он наконец, – я вас слушаю. Кажется, вы настроены против нас?
– "Против вас" я ничего не имею, месье Анастасьев... Я просто пришел обменяться с вами некоторыми соображениями так, чтобы мое начальство не знало о точной цели этого визита.
Я специально подчеркиваю, что мой демарш неофициален, и, если он вам не понравился, вы заявите протест моему правительству и мне дадут по рукам. Но, зная это, я все-таки пришел, потому что добросовестно отношусь к своей работе и потому что я человек честный...
Он не двигается. Бразин прислоняется к стене и о чем-то мечтает. В этом кабинете стоит странная атмосфера.
– Понимаете, – говорю я, – я впервые гоняюсь, за ветром... Я это чувствую, потому что люблю свою работу... Мне это надоело, и я говорю вам как мужчина мужчине: давайте не будем юлить. Если вы от меня чего-нибудь ждете, скажите чего. Если вы считаете меня слишком любопытным, тоже скажите, и я откажусь отдела. Кажется, я веду себя с вами абсолютно честно!
Анастасьев вдруг становится озабоченным.
– Как вы пришли к тем выводам, которые только что изложили нам? – спрашивает он. – Полагаю, вы опираетесь на факты, а не на голые предположения?
– У меня довольно своеобразная манера работать, но до сих пор она приносила отличные результаты. Я доверяю своим предположениям, почему и нахожу потом факты, подтверждающие их...