Селия. Больно много ты знаешь!
Руди. Где сейчас ваш муж? Можно ему позвонить? Он дома?
Селия. В Детройте.
Руди. Но ваш сын, кажется, живет недалеко отсюда?
Селия. Я ненавижу его, и он меня ненавидит.
Руди. Право, мы как будто уже играем пьесу про безумную старуху. Я позвоню доктору Митчеллу.
Селия. Он меня больше не лечит. Двейн избил его на прошлой неделе за то, что он давал мне эти пилюли столько лет подряд.
Руди. Двейн молодец!
Селия. Правда, мило? А как только Двейн вернется из Детройта, он отправит меня в сумасшедший дом.
Руди. Вам так необходима помощь. Вам необходимо помочь.
Селия. Тогда обними меня! Не нужен мне этот бифетамин Пеннвальта! Ничего мне не нужно! (Деловито смахивает с прилавка на пол все лекарства, косметику и прочее.)
Руди. Не надо, прошу вас!
Селия. О, я расплачусь, за все расплачусь, что вздумается разбить. Денег у меня хватит. (Вынимает из кармана шинели пригоршню золотых монет.) Видал?
Руди. Золотые!
Селия. А как же! Я шутить не люблю! Мой муж собирает монеты, понимаешь?
Руди. Но тут на несколько тысяч долларов!
Селия. Все твои, все, солнышко мое! (Сыплет деньги к его ногам.) Теперь поцелуй меня или дай немножко бифетамина Пеннвальта!
Руди идет к телефону, набирает номер. Ожидая, пока ответят, тихонько напевает себе под нос: «Скидди-уа, скидди-уу» – и т. д.
Селия. Куда ты звонишь?
Руди. В полицию.
Селия. Ах ты, жирная скотина! (Сбивает с прилавка вертушку с темными очками.) Сволочь нацистская!
Руди(в трубку). Это Руди Вальц, из аптеки Шрамма. Кто говорит? А, это ты. Боб! Не узнал твой голос. Мне тут нужна помощь.
Селия. Что, помощи просишь? Вот тебе помощь! (Бьет и ломает все, что попадается под руку.) Убийца! Маменькин сынок!
Руди(в трубку). Нет, никакой уголовщины. Душевнобольная.
Занавес
* * *
Но Селия успела сбежать до прихода полиции. Когда полицейские пришли и увидели, что она натворила, ее уже не было: она босиком, как тогда, ушла в темноту. Второй раз.
Да, история повторяется.
Полицейские пошли ее искать. Ее могли ограбить, изнасиловать. Ее могли искусать собаки. Могла сбить машина.
Тем временем я стал убирать аптеку, где она учинила такой разгром. Аптека мне не принадлежала, она была чужая, так что не в моей власти было прощать или не прощать Селию. Придется сообщить мужу Селии, и потом ему придется выложить тысячу долларов, если не больше. Селия перебила самые дорогие духи. За часы она тоже взялась, но часы уцелели. Разбить часы фирмы «Таймекс» практически невозможно. Почему-то чем дешевле часы, тем они прочнее.
Пока я убирал, меня мучила совесть. Может быть, надо было ее обнять, успокоить или дать ей амфетамин? Лекарства успели так повредить ее мозг, что она уже не была прежней Селией Гувер. Она стала чудовищем. Если бы я согласился писать пьесу про нее теперешнюю, она не смогла бы запомнить ни одной реплики. Ее пришлось бы играть другой актрисе – в жутком парике, с вычерненными зубами.