— Видела, — осторожно сказала Аня, — а что?
— Хотела попросить у тебя… — На ее лицо вернулась приторная улыбка. — В память о дорогой подружке… Подари их мне, а? Все равно они бросовые, копейки стоят, тебе ни к чему, а мне память…
Аня чуть не задохнулась от возмущения. Вот старая нахалка! Судя по алчному блеску глаз, она прекрасно знает, что «бросовые» подстаканники сделаны из чистого серебра, знает, и мудрит, потому что решила обдурить глупую девчонку. И обдурила бы, если бы Аня не взялась вчера подстаканники чистить…
— Ну так как, Анечка? — нетерпеливо вопрошала Вета. — Подаришь бабушке сувенирчик? Линочка была бы рада, мы с ней как сестры были, честное слово, как сестры…
— Боюсь, что не получится, — развела руками Аня.
— Тебе что жалко алюминиевых безделушек? — окрысилась старуха.
— Не жалко, просто…
— Ты все равно их выкинешь! Я знаю, как вы молодые презираете все, что было для нас дорого…
— Уже.
— Что «уже»?
— Уже выкинула.
— Как? — ошалела Вета.
— Просто. Сложила в полиэтиленовый мешок и бросила в мусорный бак. Вместе с прочей дребеденью… — С тайным злорадством врала Аня. — А что?
— Да как ты… Как? — старуха не находила слов. — Разве можно… Выбрасывать-то… Как же так…
— Так копеечные же, не жалко! — невинно улыбнулась Аня. — Но вы не расстраивайтесь, я могу в память о Элеоноре Григорьевне вам подарить что-нибудь другое… Например, вот эту сахарницу. — И она достала из ящика ту самую плошку, на дне которой красовалась цена «3-50». — Она самая красивая, я ее оставила…Берите…
— Нет, спасибо, — пролепетала Лизавета Петровна, вяло отмахиваясь от памятного презента.
— Тогда чайку.
— Да, чайку…
— Или кофе.
— Или кофе…
— А вам можно?
— Не знаю… — совсем сникла она, вероятно, утрата «бросовых» подстаканников ранила ее в самое сердце.
— Лизавета Петровна вам нехорошо? — всерьез обеспокоилась Аня.
— Нет, все в порядке… Просто устала… — Она медленно поднялась с табурета. — Я, пожалуй, пойду…
— Вас проводить?
— Не надо, деточка… Я сама… Ты, кстати, когда подстаканнички выкинула? Недавно?
— Вчера.
— Вчера, — с тоской повторила Голицына и, горестно вздохнув, вышла в прихожую.
Спустя каких-то пару минут, Аня осталась в квартире одна. Наконец-то! Теперь можно спокойно разобрать вещи…
Но не тут-то было! Как только Аня выволокла сумки из-под кровати, в дверь опять позвонили.
Ева
Ева надавила на звонок еще раз. Что за черт! Почему не открывают? Она не намерена стоять здесь до скончания веков, тем более что воняет тут так, будто скончание уже свершилось, причем, не веков, а пары бездомных кошек.
Наконец, дверь открыли. Как и ожидалось, на пороге квартиры нарисовалась бабкина приживалка, Анька Железнова. На сей раз выглядела она получше: в джинсах, футболке, спортивной кофте нараспашку девчонка уже не производила впечатления рано состарившейся колхозницы. Скорее, приодевшейся бюджетницы, потому что вещички на ней были новенькими, дешевенькими и совершенно безликими.