Он в последний раз затянулся сигаретой, придавил огонек подушечками большого и указательного пальцев и бережно спрятал окурок в стоявшую под навесом крыльца пол-литровую банку, до половины наполненную разнокалиберными бычками. Это был его НЗ на черный день, и Митяй с трудом подавил тяжелый вздох: в последние годы черные дни шли сплошняком, без просветов, а хуже всего было как-то вдруг пришедшее к нему понимание того, что теперь это уже навсегда и никаких перемен к лучшему в жизни не предвидится. Жизнь пошла под уклон, и теперь так будет все время: гнилой забор, прохудившаяся крыша, вечная нехватка денег, некрасивая сварливая жена, которая с годами будет становиться только еще безобразнее и злее. И ни уехать, ни развестись, ни удариться в загул… Да что там загул! В обыкновенный запой уйти – и то не получится, потому как водка стоит денег, а их и так в обрез и все до копейки в кулаке у чертовой бабы…
Позади него снова залязгали ведра, зашаркали по загаженной курами вытоптанной земле опорки резиновых сапог, с грохотом захлопнулась дверь сарая, и Митяй понял, что остался один. Он взял висевшую на перилах крыльца линялую брезентовую куртку, набросил ее на плечи, поправил на голове армейское кепи, спустился с крыльца и вывел из-под навеса свой обшарпанный скрипучий велосипед. Пора было отправляться на работу.
Странная это была работа, особенно для крепкого сорокапятилетнего мужика, привыкшего вкалывать до седьмого пота, но все-таки это было лучше, чем ничего. Конечно, сторож – не профессия, а занятие для пенсионера или инвалида, но многие знакомые Митяя не имели даже такой, с позволения сказать, работы. И потом, сторож сторожу рознь. Он, Митяй, не сторож, а боец ведомственной охраны, и охраняет он не склад с подштанниками и хозяйственным мылом, а важный энергетический объект.
Э-нер-ге-тический, ясно? А без энергии, ребята, не то что ракету в американцев запузырить – чайник вскипятить невозможно. Без энергии каюк, всему поселку каюк, да и всей стране, коли на то пошло. Это все Митяю очень доходчиво растолковал усатый москвич, который нанимал его на работу. Только у москвича, ясное дело, все выглядело как-то красивее и глаже, словно назначал он Митяя не сторожем на подстанцию, а, самое малое, заместителем министра энергетики и топливной промышленности. Митяй тогда, помнится, даже загордился маленько и гордился ровно две с половиной минуты по часам – до тех самых пор, пока не узнал, какая будет зарплата. Когда москвич назвал цифру, Митяй приуныл, но пришлось согласиться: с работой в поселке стало совсем туго, а ему с его хромотой и вовсе ничего не светило.