— Ночью подскочила до 103,4, — доложила Соренсон, когда они вошли в палату Гектора. — Одна доза тайленола хорошо помогла, с тех пор температура нормальная.
— Один скачок был? — взглянула на сестру Алисия. — Всего один?
Джин Соренсон пролистала карту, сверилась с температурным графиком.
— Всего один. В четыре двадцать.
Может быть, ничего. Один скачок может быть и случайным. Будем надеяться.
Она кивнула на гроздь воздушных шаров, прицепленную в углу у кровати.
— Откуда это?
— Вчера доставили. Адресовано в педиатрию Гектору с колючим ежиком. Еще плюшевый мишка. На карточке написано просто «От друга».
Алисия села на соседнюю с Гектором койку. Тот лежал, обняв нового мишку в докторском халате.
Джек, улыбнулась она. Не забыл.
Погладила колючую голову.
— Привет, Гектор.
— Привет, доктор Элис.
Мальчик улыбался, однако глаза его ей не понравились. Чувствуется что-то неладное.
— Как дела, малыш?
— Рука так и болит. Вы обещали вытащить иголку.
— Скоро. Точно. — По-прежнему глядя на Гектора, Алисия спросила у Соренсон: — Что на последнем снимке грудной клетки?
— Устойчивое улучшение, — сообщила сестра.
— Анализы?
— Кровь нормализовалась.
Рентген и показатели улучшаются, но невозможно отделаться от нехорошего ощущения. Она научилась ему доверять. Иногда надо отбрасывать накопленные за годы учебы знания, опыт составления исчерпывающих историй болезни, тщательного физического обследования, умелого чтения результатов анализов и поверить инстинкту. Порой достаточно взглянуть на пациента, чтобы почувствовать нечто неописуемое словами.
Она прослушала легкие ребенка, прощупала лимфатические узлы, живот. Все нормально.
Озабоченная, изобразила улыбку для Гектора, снова погладила по голове.
— Залежался ты тут. Скоро мы тебя выпустим. — Поднявшись, Алисия обратилась к Соренсон: — Сделайте еще снимок грудной клетки, общий анализ крови, мочи и посевы.