Что тут скажешь? В общем, правильные слова. Русским, например, чьи иконы столь далеки от мясной анатомии, это понять легко…
Не пошли против обычая и здесь.
На том самом месте, где взорвалось сердце Мордехая, стоял каменный обелиск — невысокий, чтобы ни в коем случае никому не приходилось смотреть на него снизу вверх, ибо не в характере Мордехая было заноситься. Обелиск был прост и скромен и украшен лишь надписью на четырех языках:
Не за поступки,
но за чистоту помыслов,
самопожертвование
и
верность своей любви.
«Вспомни великую его ученость и не вспоминай о поступках его!»[147]
Хагига, 15.
Некоторое время, склонивши головы, все шестеро молча стояли подле обелиска. Потом Богдан, осторожно высвободив ладонь из пальчиков присмиревшей Ангелины, шагнул вперед и, подойдя к громоздящемуся перед обелиском стогу южных бутонов, огромных и ярких, как разноцветные праздничные фонари, с коротким поклоном положил на него скромный букет русских полевых цветов.
Ромашки, васильки, колокольчики…
Иван-да-марья.
Положил — и отступил назад.
Ангелина дернула его за руку:
— Пап!
Богдан не ответил.
— Ну пап!
— Что? — спросил Богдан. Оглушительным шепотом Ангелина спросила:
— Почему эта тетя назвала тебя ютайской мордой?
— Ютаи и русские очень похожи, — ответил Богдан. — Тетя старенькая, у нее глазки плохо видят — вот она и перепутала.
— А-а… — сказала Ангелина.
Отдельно про морду дочь не стала спрашивать. Наверное, это она решила додумать сама.
Шамбала, февраль — май 2005