Рённу со своим магнитофоном снова пришлось дежурить в палате Каролинской больницы. Однако на этот раз не в хирургическом отделении, а в психиатрической клинике, и компанию ему составлял не ненавистный Улльхольм, а Гюнвальд Ларссон.
Бьёрна Форсберга лечили разными методами, ему делали успокоительные уколы, и занимающийся им врач-психиатр несколько часов не покидал палату. Больной по-прежнему повторял одно и то же:
— Почему вы не дали мне умереть?
Он повторил это уже много раз и сейчас снова сказал:
— Почему вы не дали мне умереть?
— Да, действительно, почему, — пробормотал Гюнвальд Ларссон и встретился со строгим взглядом врача.
Честно говоря, они не стали бы приезжать сюда, если бы врачи не заявили, что Форсберг действительно может умереть. Врачи говорили, что больной пережил необычайно сильный шок, что у него слабое сердце и расшатанная нервная система, а для полноты диагноза отмечали, что общее состояние здоровья неплохое. Естественно, если не принимать во внимание инфаркт, который в любую минуту может оборвать ему жизнь.
Рённ размышлял над тем, что означает выражение «общее состояние».
— Почему вы не дали мне умереть? — сказал Форсберг.
— Почему вы не дали жить Терезе Камарао? — спросил Гюнвальд Ларссон.
— Потому что это невозможно было вынести Я должен был избавиться от нее.
— Хорошо, — терпеливо сказал Рённ. — Но почему вы должны были избавиться от нее?
— У меня не было выбора. Она сломала бы всю мою жизнь…
— Ну, по-моему, она и так сломана, — заметил Гюнвальд Ларссон.
Врач снова бросил на него строгий взгляд.
— Вы ничего не понимаете, — сказал Форсберг. — Я просил, чтобы она больше никогда не приходила. Даже дал ей много денег, хотя сам испытывал затруднения. А она все равно…
— Что вы хотели сказать? — мягко спросил его Рённ.
— Преследовала меня. Когда я вернулся в тот вечер домой, она уже лежала в моей постели. Голая. Разнюхала, где лежит запасной ключ, и вошла. А моя жена… моя невеста должна была прийти через пятнадцать минут. У меня не было другого выхода…
— А потом?
— Я отнес ее в холодильник, где хранили меха.
— И вы не опасались, что ее там кто-нибудь обнаружит?
— У нас было только два ключа от того помещения. Один у Ниссе Ёранссона, другой у меня. А Ниссе только что уехал.
— Как долго вы ее держали там?
— Пять дней. Я ждал дождя.
— Да, вы любите дождливую погоду.
— Разве вы не понимаете? Она была сумасшедшая. Она могла в течение минуты сломать всю мою жизнь. Разрушить все мои планы.
Рённ кивнул. Пока что все шло гладко.
— Где вы взяли автомат? — внезапно спросил Гюнвальд Ларссон.