Звезды над Шандаларом (Васильев) - страница 2

Мирон усмехнулся — вспомнил, как старик Копач сватал его к своей внучке. Заживем, говорил, на хуторе, поле расширим — за векшиным болотом хорошая земля есть. Его, Мирона — в землепашцы! Смех, да и только.

Громко зашлепал с дороги прямо через трясину болотный заяц. Со времен Сезонов длинноухие сподобились отрастить себе плоские перепончатые лапы, ни дать, ни взять — лягушачьи. Вот и скачут теперь по топям, словно горцы на снегоступах. И не тонут, холера! Даже не проваливаются. Людям бы так.

Тогда бы Мирон потопал напрямик, через реку-Бусингу, и дальше — берегом озера Скуомиш, к Маратону. Но — он не заяц, его удел — извилистая мокрая тропа, которую по привычке зовут дорогой. И приведет она путника в Зельгу еще ох как не скоро.

Вот и остров — поросший ивняком и ольхой бугорок в бескрайнем болоте. Приятно вновь ощутить под ногами землю, хоть раскисшую, но землю, а не коварную пористую мочалку над болотными ямами...

Мирон стряс с сапог налипшие комья глины и принялся устраиваться на ночлег. Натянул закопченный матерчатый конус и развел огонь. Веселые желтые язычки пламени заколыхались на куске огненного камня. Этот кусок грел Мирона и делал вкусной его пищу уже семнадцатый день. Хорошо, что существует такой камень: дров, пригодных для костра в промокшем насквозь Шандаларе давно не осталось. Палатка служила Мирону лет восемь. Когда-то он очень удачно выменял ее у одного пройдохи-торговца из Лакримы на два родовых хоразанских ножа.

Путник скинул плащ, расстелив его у огня — немного, да подсохнет за ночь. Нанизал на шампур походное мясо, скупо полил вином (неслыханная роскошь, но сегодня он мог себе это позволить) и принялся готовить ужин. Дождь шелестел снаружи, шептал свою двухсотлетнюю песню, в палатке же было сухо и уютно, а скоро станет еще и тепло.

Скоро Мирон насытился, надул ложе и растянулся у огня. Вытер жирный шампур пучком мха и сунул в заплечный мешок, брошенный в изголовье. Хотел достать оттуда же Знак Воина — маленькую металлическую пластинку с выгравированными тремя рунами, но поленился. Двигаться совсем не хотелось, а так пришлось бы шарить на самом дне мешка.

Знак Воина обычно носили на цепочке, как паспорт и талисман, но Мирон еще вчера снял его, когда хлопотал у огня.

Он отхлебнул вина из плоской фляги; полудрема захлестнула его, будто туман низину. Ему снился Знак Воина — награда за доблесть, визитная карточка умелого бойца и верного защитника людского рода. Под этим небом Знак имели лишь немногие. В Шандаларе кроме Мирона его не имел никто. Вернее, сейчас никто. Двое отмеченных Знаком скитались в дальних землях за пределами озерного края. Первого из них Мирон не видел семь долгих лет, второго не видел никогда.