Захныкал мужичок. Возле ног княгини ползать начал. Все старался чебот ей поцеловать.
— Не губи, матушка, — причитал он. — Дома детушки малые с голодухи пухнут.
— Так чего же ты, заместо того чтоб детей накормить, на кровавое дело подначился? — пнул мужичка ногой гридень.
— Погоди, — остановила его Ольга.
А я над разбойником нагнулся, схватил за шкирку да тряхнул как следует.
— Рассказывай, душегуб! — закричал я на него. — Кто вас подговаривал на княгиню напасть?! Не то сейчас костер раздуем да огнем тебя пытать начнем!
— Как княгиню? — совсем мужичок растерялся. — Он же нам сказал, что она лазутчица Цареградская. В Киеве все колодцы отравила, а теперь на встречу с печенегами спешит, — затараторил он скороговоркой.
— Кто он? — перебил я его, а чтоб соображал быстрее, затрещину ему отвесил.
— Так ведь Претич. — Мужичок совсем сник.
— Какой Претич? — изумилась Ольга.
— Сотник княжеский, — ответил мужичок.
— Вот ведь скотина! Смерд! Змий ползучий! — разозлилась княгиня. — Я его из грязи подняла, а он…
Что-то не укладывалось у меня голове. Пока Ольга ногой топала да на сотника своего ругалась, я все вспомнить пытался: уезжал ли Претич из города?
— Не гневайся, княгинюшка, — вновь застонал разбойник. — Ведь не знали мы…
— Когда он приезжал? — насел я на него. — Куда уехал?
— Кто? — мужичок на меня уставился.
— Сотник. Претич.
— Да никуда он не уехал, — пожал плечами тот. — Вон он лежит, — кивнул он в сторону предводителя, — убитый вами.
— Он?! — показал я рукой на мертвяка.
— Точно, он, — закивал головой разбойник. — Вчера он к нам в деревеньку прискакал. Говорит: я, дескать, сотник Претич, княгиней к вам за подмогой послан. В городе силы воинской почти не осталось, а нам надобно бабу страшную перехватить, которая колодцы все отравила, собак дохлых в них набросала. Дескать, выманили ее из Киева. Наврали, что дите ее, змеюкино, к нашим в полон попало. Свенельд с каганом Святославом его на цепи держат. Он ведь, слышь, чадами православными питается. А коли мы бабу эту одолеем, так княгиня Ольга деревеньке нашей ругу за пять лет простит. Ну, мужики у нас смекнули да рогатины медвежьи достали…
— О чем это он? — Ольга никак не могла понять, что там мужичок бормочет.
— Вот что, княгиня. Пойдем-ка в сторонку отойдем, — шепнул я ей.
— А я как же? — взметнулся было мужичок, но ратники его вмиг осадили.
— Тут пока его подержите, — сказал я воинам, Ольгу под локоток подхватил и к убитому христианину ее подвел.
— Слушай, княгиня, — зашептал я ей на ухо, — сдается мне, что с сыном твоим все в порядке. Жив он, здоров, и полон его — выдумка. И Свенельд живой…