А Баян между тем принялся выплясывать, стараясь попасть в мой не слишком четкий ритм. И так ловко у него получалось, словно он сызмальства не на ногах, а на руках бегал.
— Вот так чудо из чудес, — подпевал он, проделывая свои выкрутасы, — вздыбил ноги до небес! Что за странная случилась у меня хвороба? Поменялися местами голова и жопа!
Я едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Но, похоже, на сидящих за стенами града людей выверты подгудошника не произвели особого впечатления. Ворота Мурома попрежнему оставались закрыты. А за стенами стояла полная тишина.
— Слушай, Баян, — я опустил бубен, — может, они тоже с глушью? Ну, как тот мужик, что нам в дороге встрелся?
— Карась, что ли? — снизу вверх взглянул на меня он.
— Ага, — кивнул я.
— Тогда все бесполезно.
Подгудошник оттолкнулся от земли и встал на ноги.
— Тьфу! — смачно сплюнул он. — Только руки в грязи изгваздал.
— Держи, — протянул я ему бубен.
Он отряхнул ладони, подобрал с земли свою суму и запихнул в нее бубен.
— Ну? И что теперь? — спросил подгудошник.
— Не знаю, — пожал я плечами.
А тут и помощь подоспела. На дороге появился наш давешний знакомец. Мужик-огнищанин проехал через разоренный посад и направил свой воз прямо к нам.
— Что? — спросил он, натягивая вожжи. — Не хотят вас впускать?
— Не-а! — крикнул ему что есть мочи Баян.
— Чего орешь-то? — Огнищанин засунул мизинец в ухо. — Я же сказал, что не глухой, а только с глушью.
— Ну, извини, — поклонился ему подгудошник.
— Ладно, — махнул в ответ мужик рукой.
— Добрый человек, — обратился я к нему. — Подскажи, что делать нам? Как в град попасть?
— Погоди. — Огнищанин слез со своих бочек, подошел к воротам, задрал голову вверх и закричал что-то на непонятном мне языке. [84]
Из бойницы над воротами показалось бородатое лицо. Горожанин в ответ мужику затараторил сердито.
— Ась? — приставил огнищанин ладошку к уху. Горожанин снова что-то стал доказывать, несколько раз ткнул в нашу сторону пальцем, дважды ударил кулаком по раскрытой ладони, а потом выпучил в притворном страхе глаза, угукнул филином и замолчал. Наш заступник его внимательно выслушал, кивнул головой и сказал в ответ пару коротких отрывистых слов. Я поймал себя на том, что стою раскрыв рот. Взглянул на Баяна, а тот едва смех сдерживает.
— Гляди-ка, Добрый, — шепчет, — как немчура кривляется. А Карась тоже хорош.
— Интересно, — я ему так же тихонько, — о чем они там разговор ведут?
— И так понятно, — отвечает подгудошник. — Решают, где соли добыть, чтоб нас пресными не жрать.
— Типун тебе…
— Не, — перебил Баян. — Типуна не надо. Я с типуном петь не смогу.