Бальтазар объяснил ей все, насколько это было возможно, не внося
расстройства в ее и без того взволнованную душу. Затем, как это всегда
бывает у влюбленных, последовали тысячи уверений, тысячи клятв в вечной
любви и верности. И они обнялись и прижимали друг друга к груди со всем
жаром искренней нежности и были упоены высшим небесным блаженством и
восторгом.
Вошел Мош Терпин, ломая руки и горько сетуя; за ним следом — Пульхер и
Фабиан, беспрестанно его утешавшие, но тщетно.
— Нет, — вопил Мош Терпин, — нет, я вконец погибший человек! Я уже
больше не генерал-директор естественных дел в нашем государстве! Никаких
штудий в княжеском погребе… Немилость князя… Я надеялся стать
кавалером ордена Зелено-пятнистого тигра, по крайней мере с пятью
пуговицами! Все пропало! Что-то теперь скажет его превосходительство
досточтимый министр Циннобер, когда услышит, что я принял за него
негодного выродка Simia Beelzebub cauda prehensili[5] или не знаю кого там
еще. О боже, его ненависть падет на меня! Аликанте! Аликанте!
— Но послушайте, дорогой профессор, — утешали его друзья, — уважаемый
генерал-директор, возьмите в толк, что теперь уже больше нет никакого
министра Циннобера. Вы совсем не обманулись: мерзкий уродец в силу
волшебного дара, полученного им от феи Розабельверде, обольстил вас так
же, как и всех нас!
И вот Бальтазар рассказал, как все это случилось, с самого начала.
Профессор слушал, слушал, пока Бальтазар не кончил, и вдруг воскликнул:
— Во сне я или наяву, — ведьмы, волшебники, феи, магические зеркала,
симпатии — и я должен поверить в этот вздор?
— Ах, любезный господин профессор, — вмешался Фабиан, — поносили бы вы
хоть малое время сюртук с короткими рукавами да длинным шлейфом, как это
довелось мне, вы бы во все уверовали, так что любо было бы посмотреть!
— Да, — вскричал Мош Терпин, — да, да, все это так! Да, меня обольстило
заколдованное чудище, я уже не стою на ногах, я взлетаю под потолок,
Проспер Альпанус берет меня с собой, я выезжаю верхом на мотыльке, меня
будет причесывать фея Розабельверде — канонисса Розеншен, — и я стану
министром! Королем! Императором!
И он принялся прыгать по комнате, кричать и издавать радостные
возгласы, так что все опасались за его рассудок, пока наконец, совсем
обессилев, не упал в кресла. Тут Кандида и Бальтазар подошли к нему. Они
сказали, что любят друг друга нежно, больше всего на свете, что не могут
друг без друга жить, так что слушать их было весьма грустно, по какой
причине Мош Терпин даже немного всплакнул.