— Дети, — воскликнул он, всхлипывая, — дети, делайте все, что хотите!
Женитесь, любите друг друга, голодайте вместе, потому что в приданое
Кандиде я не дам ни гроша!
Что касается голода, сказал, улыбаясь, Бальтазар, так он надеется
завтра убедить господина профессора, что об этом никогда не зайдет речь,
ибо его дядя, Проспер Альпанус, о нем хорошо позаботился.
— Так и сделай, — пролепетал профессор, улыбаясь, — так и сделай, мой
любезный сын, коли сможешь, но только завтра; а не то я лишусь ума и у
меня треснет голова, если я тотчас не отправлюсь спать!
Так он и поступил.
Смущение верного камердинера. — Как старая Лиза учинила мятеж, а
министр Циннобер, обратившись в бегство, поскользнулся. — Каким удивительным
образом объяснил лейб-медик скоропостижную смерть Циннобера. — Как князь
Барсануф был опечален, как он ел лук и как утрата Циннобера осталась
невознаградимой.
Карета министра Циннобера почти всю ночь тщетно простояла перед домом
Моша Терпина. Егерю не раз говорили, что их превосходительство, должно
быть, уже давно оставили общество, но егерь полагал, что это никак
невозможно, ибо не побежит же их превосходительство домой пешком в такой
дождь и ветер. А когда наконец потушили все огни и заперли двери, егерю
все же пришлось отбыть с пустой каретой, однако в доме министра он тотчас
же разбудил камердинера и спросил, воротился ли министр домой и —
праведное небо! — каким образом это случилось.
— Их превосходительство, — шепнул камердинер ему на ухо, — их
превосходительство вчера воротились домой поздно вечером, это доподлинно.
Они легли в постель и теперь почивают! Однако ж! Дорогой егерь! в каком
виде! каким образом! я вам про все расскажу, — но… чур, молчок! я
пропал, коли их превосходительство узнают, что это я повстречался им в
темном коридоре, я лишусь должности, ибо хотя их превосходительство и
невеликоньки ростом, однако же обладают чрезмерно крутым нравом, скоры на
гнев и не помнят себя в ярости, еще вчера они без устали кололи шпагой
дрянную мышь, осмелившуюся прошмыгнуть через опочивальню их
превосходительства. Ну, ладно! Так вот, накидываю я в сумерках свой
плащишко и собираюсь улизнуть в кабачок через дорогу — сыграть партию в
трик-трак, вдруг на лестнице что-то как зашуршит, как зашаркает — прямо на
меня, проскакивает в темном коридоре у меня промеж ног, падает на пол и
подымает пронзительный кошачий визг, а потом хрюкает. О боже! Егерь!
Только попридержите язык, вы — благородный человек, а не то я пропал.
Подойдите-ка поближе! И хрюкает, как имеет обыкновение хрюкать наша
милость, их превосходительство, когда повар пережарит телятину или в
государстве творится что-нибудь неладное.