Полтора года тому назад Кёртис Локхарт признался ей в любви. Они в то время находились в Риме, где она готовилась к написанию новой книги о роли Церкви во Второй мировой войне. Его вызвали в Ватикан, смягчить последствия скандала, разразившегося в связи с деятельностью банка Ватикана, руководству которого приписывали массу преступлений, в том числе мошенничество, вымогательства, растраты и присвоение чужого имущества, все, вплоть до убийства. Локхарт был одним из немногих юристов, к услугам которых в самых экстремальных обстоятельствах прибегала Церковь — в данном случае Папа Каллистий IV. Большинство юристов просто не способны были справиться с ограниченностью мышления и бескрайней жесткостью, царившими в этом придатке Ватикана. Но Локхарт мог; он сделал карьеру в таких же жестких условиях, умудрившись остаться при этом мягким, приятным и преданным человеком. Как любил поговаривать сам Каллистий, Локхарт очень неплохо устроился под сердцем Церкви, в ее лоне.
Валентина Дрискил знала Локхарта всю свою жизнь. А он впервые увидел ее тридцать лет тому назад, еще десятилетней девчушкой, танцующей на лужайке перед родительским домом. Ее обдавали сверкающие струйки воды из фонтанчиков, и, наряженная в купальник с оборками, она напоминала конфетку в яркой обертке. Сам же Локхарт в ту пору был молодым начинающим адвокатом и банкиром с особого одобрения Рокфеллеров и Чейза. Он часто посещал этот дом в Принстоне, обсуждал с отцом девочки банковские и церковные дела. Она вертелась и пританцовывала на лужайке, сверкая мокрым загорелым тельцем, изо всех сил стараясь привлечь внимание взрослых. Слышала, как звенят кубики льда у них в бокалах, уголком глаза следила за тем, как они сидят на веранде в белых креслах-качалках.
— В десять ты была просто куколкой, — сказал он ей в тот вечер в Риме. — А в пятнадцать превратилась в очень сексуальную девушку с мальчишескими ухватками. Едва не обыграла меня в теннис.
— А все потому, что ты смотрел на меня, а не на мяч. — Она улыбнулась, вспомнив, как он не сводил с нее вожделенного взгляда, а сама она носилась по корту, и ветер раздувал ее короткую белую юбочку, и на лбу выступали крупные капли пота, но вытирать было некогда, и пот превращался в тонкую солоноватую корочку. Локхарт страшно нравился ей, она не уставала им любоваться. Она была совершенно заворожена властью этого человека, даже священники вставали, когда он входил, и почтительно слушали его. В то время ему было тридцать пять, и она не переставала удивляться, отчего он до сих пор не женат.