— Это несправедливо, — возразил один из вышибал, — он просто застал нас врасплох.
— Тебе не за то платят, дурень, чтобы тебя можно было застать врасплох.
Оранус хлопнул ладонью по столу, так что все подскочили. Он поднял руку, держа большой палец в миллиметре от указательного.
— Меня отделяет вот столько от того, чтобы упечь вас всех за решетку до завтрашнего утра, — пригрозил он, — а теперь, надеюсь, вы расскажете мне все до конца, или мне придется слушать вас до скончания века?
Нестар кивнул:
— Простите, сэр. Раскидав этих идиотов, парень выбежал на улицу, где, к счастью, стояли несколько караульных, которые его и схватили. Наверное, он их тоже ранил, сэр. Вот что получается, если пустить чужеземца в цивилизованный город. Если вас интересует мое мнение, сэр.
— Твое мнение меня не интересует, — ответил Оранус, поднялся и повернулся к арестованному.
Оранус посмотрел ему в глаза, и его вдруг охватил озноб, нахлынули неясные воспоминания, задрожали руки. Глубоко вздохнув, он попытался успокоиться.
— Что скажешь ты?
Юноша встал и через деревянную решетку взглянул на собравшихся:
— Она говорит, что я украл ее деньги, выбежал из таверны и был схвачен караульными, верно?
— Кажется, так, — подтвердил Оранус, — ты имеешь ввиду, что…
— Спросите ее, сколько было в кошельке.
Ты слышала вопрос, — проговорил Оранус. — Сколько там было?
— Ну, примерно двадцать золотых, — ответила Рокси, — может, тридцать, точно не помню.
— Там было тридцать два золотых, три монеты в полсребреника и пять бронзовых, — холодно уточнил заключенный, — не кажется ли странным, что я успел их пересчитать, выбегая из таверны?
— Да, странно. — Оранус гневно взглянул на шлюху. — Значит, ты украла кошелек, Рокси. Такое преступление карается поркой — пятьдесят ударов.
— И вы больше верите ему, чем честной налогоплательщице? — дрожащим голосом вскричала она.
— Не ему, Рокси, а цифрам.
О краже мне ничего не известно, — поднял руки Нестар, — вы ведь знаете, у меня приличное заведение.
— Да знаю я, что у тебя за заведение, — отмахнулся Оранус, глядя в испуганные глаза Рокси.
— Еще одной порки я не вынесу, — хныкала Рокси, пятясь к двери, — я умру от порки.
— Надо было об этом подумать, прежде чем красть кошелек, — вздохнул Оранус.
— Я не хочу, чтобы ее пороли, — вмешался заключенный, — имеет ли это какое-нибудь значение?
Оранус почувствовал, как стихает головная боль. Если этот дикарь не предъявит обвинения, то происшествие скоро забудется и в его кабинете снова воцарится тишина и покой. Не нужно будет заполнять бумаги, проводить дознание. Он сможет снять нагрудник, лечь на нары и закрыть глаза. Но Оранус строго взглянул на шлюху, а потом снова на арестованного.