Ну, где твоё обонянье? Разгадай!
Бедняга колеблется, принюхивается опять. Болельщики подбадривают его криками, девицы азартно взвизгивают, бьют в ладоши, хлопают себя по икрам, ягодицам. Он должен назвать цветок, что прижимала к губам девушка, цветок, которого касается отнюдь не носом. Раздаётся голосок, полный сочувствия:
Тихо, вы! Не мешайте!
Другие участницы гульбы неуступчивы:
Неколи нам ждать! Самим охота!..
Парень произносит беспомощно:
Щас скажу... — и без уверенности добавляет: — Куневата красавка вроде...
Брюнетка протянула руку к промежности подруги, бесцеремонно выхватила стебель:
Не угадано! — помахала бутоном над головой. — Драпач! Все смотрите — драпач-цветок!.. — и стала со смехом, безжалостно толкать парня к краю круга: — Иди, иди — мучайся!
Музыка смолкла, все разразились криками: подтрунивая, утешая, злорадствуя. Проигравший густо покраснел. Мужественность, благодаря которой он был героем события, разом сникла. Не угадав цветка по запаху, оставшемуся на губах милой, он лишался права на соитие с нею.
Валя, кого теперь выбираешь? — прозвенел вопрос бойкой красотки. — Иль я тебе изберу?
У меня похолодело и одновременно защекотало в горле, ибо шельмецкий взгляд прехорошенькой озорницы остановился на мне. К счастью (а может, и нет!), Валя заявила, что ни с кем, кроме того, кто столь драматично открыл гульбу, играть не будет. Под вздохи: «Любовь! Любовь!» — она бежит к своему единственному. Вопреки неудаче, ему отныне безраздельно принадлежит её сердце. По неписаным правилам, им нельзя соединиться в эту ночь. До конца гульбы (позднего утра) они останутся терпеливыми зрителями.
А на середине круга — ладно сложённая смуглая участница с огромной шапкой иссиня-чёрных, как вороново крыло, кудрей; мелкие, рассыпчатые, они великолепным руном ниспадают на гибкую спину. У девушки страстно-привлекательное, с высокими скулами лицо, глаза полыхают из-под стреловидных бровей. Недлинные, с лёгкой кривизной, ловкие ноги исполнены остро-чувственной прелести. Игрунья пляшет в неистовом темпе балалаек и бубнов; мелькание икр, изумительно подвижных бёдер завораживает.
Приблизившись в пляске к краю круга справа от меня, танцовщица выбросила руку, указывая на молодого человека без рубашки. Выкрикнула загадку:
Гонял — упустил, упал — загрустил, шапка лилова: молодчиком снова!
Оголовок-посошок! — восклицает спрошенный; он заметно спешит, чтобы какой-нибудь соперник не опередил с разгадкой. — Всяко его зовут — кутак-напарье, старичок, теплюша!
Толпящиеся взволновались:
Больно простую дала загадку!