— Придержи язык, если не хочешь, чтобы я тебя выпорол.
Его черные глаза стали похожи на грозовые тучи и превратились в две щелки. Он неимоверным усилием пытался сохранить самообладание, но быстро сдавал свои позиции в схватке с гневом. Как всякий мужчина, принадлежавший к древнему роду, он с молоком матери впитал потребность отстаивать честь своего имени и не мог позволить никому оскорблять его имя и после этого по-прежнему высоко держать голову. Его гордость была неразрывно связана с его славным родом, и на сем фундаменте покоился смысл его жизни.
— Так-то ты обычно поступаешь с женщинами, которые не согласны с тобой, — порешь их? — требовательно спросила Кейт.
— Намного хуже, и ты узнаешь, как я поступаю со всяким, кто порочит мое родовое имя!
— Ты неправильно меня понял, — промурлыкала Кейт. — Я порочила не твой род, а только тебя.
Бретт вскочил на ноги, но Кейт проворно отскочила в сторону, оказавшись вне его досягаемости. Он понимал, что не сможет ее поймать, и только выставит себя на посмешище, если попытается это сделать.
— Я предложил тебе защиту своего имени, — сказал Бретт, — и мое предложение остается в силе. — Он повернулся к Валентине. — Постарайся вразумить ее. У нее явно помутился рассудок, — сказал он и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
— Я не выйду за тебя! — крикнула ему вслед Кейт. — Даже если ты будешь умолять меня на коленях!
Она всхлипнула и, схватив с буфета вазу, запустила ею в дверь. Та разлетелась на тысячу осколков.
— Конечно, это была уродливая ваза, — туманно высказалась Валентина. — Думаю, она мне была больше не нужна, но успокойтесь, ma petite, пока вы не разбили что-нибудь еще, потому что все остальное мне нравится.
Она улыбнулась, предлагая Кейт вернуться на свое место, но та уже яростно расхаживала взад и вперед по комнате, комкая носовой платок и бормоча под нос проклятия. Несколько минут Валентина молча наблюдала за ней.
— Рано или поздно вам придется сесть и спокойно обо всем подумать.
— Зачем? — сердито спросила Кейт. — Бретт не станет меня слушать.
— Не станет, пока вы бросаетесь вазами.
Кейт прекратила мерить шагами комнату.
— Извините, что я разбила вашу вазу, но я не выйду за него замуж, и это мое окончательное решение, — чуть не плача, сказала девушка. — Я достаточно богата, чтобы купить себе мужа. Я могу выйти за Чарлза или даже за Марка. Наверняка любой из них будет лучшим мужем, чем этот самодовольный мужлан!
— Сядьте и не пытайтесь показать мне, какой грубой вы можете быть, — строго сказала Валентина. — Я гораздо вульгарнее, чем вы когда-нибудь сможете стать, и меня не удивишь проклятиями, мечущими молнии глазами и вздымающейся грудью.