Постепенно оживление Валентины сменилось безмятежно-восторженным настроением.
— Однажды утром ты просыпаешься, дрожа от предвкушения, чувствуя, что сегодня произойдет что-то по-настоящему чудесное. Ты паришь на легчайшем облаке, пока вдруг не появляется он. Вы сразу узнаете друг друга, и в этот миг на тебя нисходит полное блаженство. Любовь наполняет твое сердце и возносит на высоты, о которых ты даже не могла мечтать, пока, словно Икар, ты не падаешь на землю, опаленная огнем своей страсти. Боль расставания очень остра, но в зиму жизни ты вспомнишь великолепную весну, когда ты только пробуждалась, и поймешь, что была любима, как немногие на этой земле.
Внезапно призрачная нить ее воспоминаний оборвалась, и Валентина грустно улыбнулась.
— Старость — это самая печальная вещь на свете, но с ней легче смириться, если молодость не потрачена впустую.
Кейт почувствовала прилив жалости к этому величественному увяданию.
— Но довольно обо мне, — резко сказала Валентина. — Мы должны решить, как нам быть с нашим Бреттом.
В ту же секунду в комнату вошла горничная и сказала, что доктор желает поговорить с ними.
— Скажи ему, чтобы он шел сюда, — приказала Валентина, вперив в горничную возмущенный взгляд. — Мадемуазель пьет чай и весьма терпеливо ждет, когда ей подадут завтрак.
Смущенная горничная, заикаясь, ответила, что она не виновата, что повар до сих пор не приготовил завтрак, но Валентина выпроводила ее из комнаты, велев принести завтрак и привести доктора без дальнейших оправданий.
— Ничего не могут сделать сами, — пожаловалась она. — Я выбиваюсь из сил, чтобы научить их, а потом они сбегают, и мне приходится все начинать сначала. Порой мне хочется вернуться в Париж. По крайней мере там девушки приходили на работу подготовленными. — В ее глазах заплясали искорки веселья, когда она увидела, как кровь прилила к щекам Кейт. — Все, что мне нужно было делать, это стоять в дверях и собирать деньги.
Кейт понимала, что мадам Маркюль сказала это, просто чтобы смутить ее. Как эта старая карга может говорить о том, что содержала публичный дома, так, словно всего лишь управляла гостиницей? Как бы плохо Валентина ни относилась к англичанам, ни один из них не позволил бы себе затронуть эту тему в присутствии дамы, а уж тем более отпускать по этому поводу шуточки. Кейт подавила раздражение, но, прежде чем она успела придумать, что сказать в ответ, вернулась горничная с доктором и завтраком.
Вид у доктора Бертона был усталый и обеспокоенный. Валентина усадила его в мягкое кресло, а Кейт налила ему чашку чаю. Он с благодарностью принял ее, но не проронил ни слова, пока горничная не закончила сервировать завтрак и не вышла из комнаты.