— И почему ты меня так ненавидишь? Разве не я покровительствовал тебе с тех пор, как скандинавские пираты свели в могилу твою мать? И не я ли укрепил Глендонвик новыми стенами? Уж Этельреду-то это понравилось бы.
Одной рукой он погладил Бретану по пряди белокурых волос, которая закрывала ее покрасневшую щеку, и, хотя девушка успела вовремя отпрянуть, все же неприятный осадок от непрошеного прикосновения долго не оставлял ее.
— Ты одурачил короля так же, как и мою мать. Глендонвик очень важен для защиты от набегов скандинавов со стороны побережья. Король Этельред видит только неуязвимость моего родового владения, не подозревая при этом, что оно стало жертвой твоей жадности.
Эдуард знал, что все это правда, однако продолжал куражиться:
— Никто не гонит тебя замуж — выбор за тобой.
— Какой уж тут выбор. Стоит мне отказаться, и я окажусь в изгнании.
— Ну, а раз так, то можно быть и повеселее. Не хочу, чтобы мои гости думали, что ты такая несчастная из-за согласия выйти за меня. — С этими словами Эдуард под столом, накрытым льняной скатертью, ухватил Бретану поверх платья за бедро. Она быстро отдернула ноту, опасаясь как бы не потерять равновесие при этом и не упасть на пол.
Отвернувшись от своего жениха, по лицу которого блуждала хитрая улыбка, Бретана взглядом обвела обширное помещение, гудевшее от голосов многочисленных гостей, языки которых развязало угощение, обильно выставленное Эдуардом. Ему не стоило беспокоиться о соблюдении приличий, поскольку она сильно сомневалась в том, что кто-либо вообще замечал ее присутствие в этом зале. Собравшихся больше занимало само событие, чем повод для него.
Внезапно какая-то пьяная выходка со стороны управителя Эдуарда заставила его обратить свой взор на дальний конец стола. Это дало возможность Бретане незаметно взглянуть на человека, который вскоре должен стать ее мужем. Надо сказать, что решительное выражение лица и мускулистая фигура не производили отталкивающего впечатления, чего нельзя было сказать о самом их обладателе. Основными чертами его характера были коварство и злоба, а жадность этого человека соперничала с его похотью.
И, тем не менее, ее замужество было добровольной уступкой, на которую она согласилась ради того, чтобы остаться здесь, за белыми известняковыми стенами Глендонвика. Никакой муж, даже если бы это был ее избранник, не мог соперничать в ее мыслях с этим гордым наследием, которое завещано ей Эйлин. И если ради этого ей придется выйти замуж за Эдуарда, что ж, видно, так тому и быть. Во всяком случае, она постарается, чтобы этот торг не был уж совсем невыносимым для нее.