Анна сдерживает рыдания и, забыв об осторожности, шарит по этой голове-предательнице, выставляющей напоказ ее безумие, ее...
Рука Лорана грубо перехватила ее запястье.
– Что ты делаешь?
Анна резко отпрянула. Фонарик упал и покатился по полу. Лоран рывком сел на кровати, зажег ночник и снова потрясенно повторил:
– Что, черт возьми, ты делаешь?
Он замечает фонарь на полу у кровати и "Поляроид" на столе.
– Что это значит? – шипит он, и губы его дергаются от тика.
Анна не отвечает, застыв у стены. Лоран откидывает одеяло и встает, чтобы подобрать фонарик.
Он с отвращением рассматривает его, потом восклицает, потрясая серебряной трубкой:
– Ты разглядывала меня, так? Среди ночи? Господи, да что ты ищешь?
Анна не отвечает.
Лоран проводит рукой по лбу, устало присвистывает. Вспомнив, что на нем из всей одежды только трусы, сдергивает с вешалки джинсы и свитер, молча одевается и выходит из комнаты, оставляя Анну один на один с ее безумием.
Она оседает вниз по стене, сворачивается калачиком на ковре. Она ни о чем не думает, ничего не замечает вокруг, чувствуя, что сердце с каждым ударом колотится все сильнее.
Лоран появился на пороге, держа в руке сотовый телефон. На его губах играла странная улыбка. Он участливо качал головой, как будто сумел всего за несколько минут успокоиться и взять себя в руки.
Он произнес мягко, почти нежно:
– Все будет хорошо. Я позвонил Эрику. Завтра я отвезу тебя в институт.
Он наклонился, поднял ее на руки и медленно понес в спальню. Анна не сопротивлялась. Он осторожно сел рядом, словно боялся сломать ее – или высвободить какую-то опасную силу.
– Теперь все будет хорошо.
Она кивает, глядя на электрический фонарик, который Лоран положил на ночной столик рядом с фотоаппаратом. Она бормочет:
– Только не биопсия. Только не зонд. Не хочу, чтобы меня оперировали.
– Сначала Эрик возьмет новые анализы. Он сделает все, чтобы избежать биопсии. – Лоран поцеловал Анну.
Он предлагает ей снотворное. Она отказывается.
– Прошу тебя, – настаивает он.
Она соглашается проглотить таблетку. Он укладывает ее, укрывает, ложится рядом и нежно обнимает. Не говорит ни слова о том, как озабочен. Не показывает, как горюет об окончательно сошедшей с ума жене.
О чем он на самом деле думает?
Возможно, чувствует облегчение, избавляясь от нее?
Скоро она услышала его ровное дыхание. Как может Лоран спать в такой момент? А может, прошло уже несколько долгих часов? Анна потеряла представление о времени.
Лежа щекой на груди мужа, Анна слушала, как бьется его сердце. Спокойно – как у любого нормального человека, который ничего не боится.