— Помнишь нашу старую кухарку? Она знала множество старинных примет.
— Помню…
— Так вот. Сегодня двадцать третье апреля — канун Дня святого Марка. Завтра вечером, на закате, ты должна испечь пирог из пшеничной и ячменной муки. Разбей яйцо, насыпь в скорлупку соли и добавь ее в тесто. Когда пирог будет готов, открой дверь кухни и жди: придет твой суженый, чтобы отведать пирога!
— Я обязательно попробую! — воскликнула Рут, мгновенно повеселев.
— Попробуй. Все равно ничего плохого не случится.
— А что, если никто не придет? — вдруг спросила Рут, опять готовая заплакать.
— Не глупи. У каждой девушки есть суженый, — ответила Изабель. — Правда, тебе, может быть, он совсем не понравится…
Но Рут не слышала ее последних слов. Окрыленная надеждой, она поспешила поделиться с матерью своей радостью.
После ужина и еще нескольких вальсов гости начали понемногу расходиться. В конце концов остались лишь самые близкие друзья дома; они собрались в комнате для карточных игр и негромко беседовали. Изабель решила, что ей пора домой.
— Я провожу тебя, — сказал Джон, заметив, что Изабель собирается уходить.
— Не стоит: у тебя еще есть гости, — запротестовала Изабель.
— Они тоже собираются уходить.
Изабель не стала спорить. Она накинула плащ и прошла с Джоном к парадной двери.
Галлахер ждал их в экипаже напротив дома. Увидев хозяина, он натянул было вожжи, чтобы развернуться, но Джон жестом остановил его.
— Изабель! — раздался вдруг громкий крик.
Они вздрогнули и обернулись: на крыльце стояли Лобелия и Спьюинг. Лобелия кричала в полный голос, от радости позабыв все правила приличия.
— Изабель! Стивен сделал мне предложение! Возвращайтесь! Мы…
И тут раздался выстрел.
Джон схватил Изабель, словно готовясь защитить ее собой, и вместе с ней упал на мостовую. Прогремел еще один выстрел. Мимо них на огромной скорости проскакал одинокий всадник. Он исчез в тумане, и рассмотреть его никому не удалось.
— Ты не ранена? — Джон помог Изабель встать.
— А ты? — спросила она, не в силах унять нервную дрожь.
— Нет.
Джон не получил ни царапины, но пылал яростью и гневом. Мускул на его щеке задергался.
Лобелия, стоя на ступенях лестницы, орала так, будто ее режут. Спьюинг засуетился вокруг нее, одновременно пытаясь понять, не пострадали ли Джон и Изабель.
Галлахер перебежал дорогу, чтобы узнать, что с хозяином. Росс и те, кто еще оставался в доме, тоже выбежали, услышав выстрелы и крики.
— Что случилось? — спросил Росс.
— В нас стреляли. — Джон обернулся к вознице. — Галлахер, немедленно сходи за полицией!
Галлахер ушел, и Джон обратился к Изабель: