У меня вдруг защипало глаза. Я его научила! Хорошо, пусть. Если мы действительно расстаемся навсегда, я не буду плакать или умолять. Не буду слабой.
Мой голос зазвучал тверже, уверенней. В груди все еще ворочался ком, но в голосе он слышен не был. Хотя усилий для этого потребовалось немерено.
— Ты Ульфрик, царь волков. Твое слов — закон для стаи.
— Я долго трудился, чтобы дать каждому равный голос, Анита. И сейчас я не могу давить своим рангом — это значило бы разрушить все, что я создавал.
— Идеалы хороши в теории, Ричард, но в реальной жизни от них толку мало.
— Не согласен, — ответил он. Гнев его улетучился, слышалась только усталость.
— Я не буду спорить о том, о чем мы спорили с тех пор, как познакомились. Я буду заниматься тем, что могу изменить. А мы, как бы ни хотели, друг друга изменить не можем, Ричард. Мы такие, как есть. — Мой голос снова потерял уверенность, наполнился эмоциями, которые я испытывала. — Грегори жив?
— Жив.
— Я хочу получить его обратно, ты это знаешь.
— Знаю. — Он снова начинал злиться.
— Теперь, когда я не лупа, не член стаи, как мне его вернуть?
— Тебе придется завтра прийти в лупанарий и ходатайствовать за него.
— То есть?
— Ты должна будешь доказать, что стоишь этого. Это будет своего рода тест.
— Какого рода? Выбрать правильный вариант из четырех? Написать заявку должным образом?
— Еще не знаю. Мы... мы сейчас решаем.
— Блин, Ричард, вот поэтому-то у нас в стране представительная демократия, а не прямая! Один человек — один голос, так ничего не решить.
— Они решают, Анита. Тебе просто не нравится, что получается.
— Как ты мог захватить Грегори? Как ты мог?
— Как только я узнал, что случилось, я понял, что стая тебя отвергнет. Они в большинстве своем и без того не были от тебя в восторге. Ты не была членом стаи, им это не нравилось. А то, что ты избегала их — всех — в течение полугода, тоже делу не помогло.
— Мне надо было собрать в кучку свое хозяйство до того, как вернуться, Ричард.
— А пока ты его собирала, мое расползалось.
— Прости, Ричард. Но я ведь не знала.
— Завтра ночью в лупанарий, через час после темноты. Можешь привести с собой всех своих леопардов и любых оборотней — своих союзников. Я бы на твоем месте, будучи Ульфриком, позвал бы крысолюдов.
— Я ведь уже не лупа, так что они мне не союзники?
— Да, не союзники, — ответил он. Злость в его голосе исчезла. Ричард никогда не мог ни на кого долго дуться.
— И что будет, если я не выиграю право забрать Грегори?
Он не ответил, только дышал в трубку.
— Ричард, что будет с Грегори?
— Стая будет его судить.