- Я тренирую их - это так. Вот уж не подумал бы, кузина, что женщина способна запомнить подробности военной стратегии.
Моргейна рассмеялась:
- Я живу в страхе перед саксами, как любая другая женщина здешних островов. Мне случилось однажды проезжать через деревню, в которой похозяйничали саксонские мародеры: и никто из тамошних жительниц, начиная от пятилетней девочки и кончая девяностолетней старухой, у которой не осталось ни зубов, ни волос, не избежал насилия. Все, что сулит надежду избавиться от недругов раз и навсегда, для меня бесконечно много значит: пожалуй, больше даже, чем для мужчин и солдат, которым страшиться надо разве что за собственную жизнь.
- Об этом я как-то не задумывался, - серьезно отозвался Ланселет. Воины Утера Пендрагона поселянками тоже не брезговали - равно как и Артуровы, - да только дело обычно происходит по обоюдному согласию; насилия, как правило, избегают. Впрочем, я и позабыл: ты, Моргейна, воспитывалась на Авалоне и часто размышляешь о том, до чего прочим женщинам дела нет. - Ланселет поднял глаза и стиснул ее руку в своей. - И арфы Авалона я тоже позабыл. Я-то думал, что всей душой ненавижу Остров и вовеки не захочу туда вернуться. И все же... порою... сущие мелочи возвращают меня туда. Перезвон арфы. Солнечный блик на стоячих камнях. Аромат яблок, гудение пчел в знойный полдень. Рыба, что плещется в озере, и крики водяных птиц на закате...
- Помнишь тот день, когда мы вскарабкались на Холм? - тихо спросила Моргейна.
- Помню, - отозвался он и с внезапной горечью выкрикнул: - Господи, чего бы я только не отдал, чтобы ты в ту пору не была обещана Богине!
- Я жалею об этом, сколько себя помню, - еле слышно призналась молодая женщина. Голос ее вдруг прервался, и Ланселет встревоженно заглянул ей в глаза.
- Моргейна, Моргейна... я в жизни не видел тебя плачущей.
- А ты, как большинство мужчин, боишься женских слез?
Ланселет покачал головой, обнял ее за плечи.
- Нет, - тихо признался он, - женщина в слезах кажется куда более настоящей, куда более уязвимой... женщины, которые никогда не плачут, внушают мне страх, потому что я знаю: они сильнее меня, и я всегда жду от них какого-нибудь подвоха. Я всегда боялся... Вивианы. - Моргейна почувствовала, что он собирался сказать "моей матери", но так и не смог произнести этих слов.
Пройдя под низкой притолокой, они оказались в конюшне. Здесь, заслоняя свет дня, бесконечной чередой выстроились привязанные лошади. Приятно пахло соломой и сеном. Снаружи суетились люди: сооружали стога сена, устанавливали чучела из набитой чем-то кожи; входили и выходили, седлали лошадей.