Корла тихо плакала, даже не пытаясь что-либо сказать.
Я подошел к окну, поглядел вниз на грязный задний двор, битком забитый какими-то старыми ящиками. Между двумя столбами уныло свисала бельевая веревка. В лужицах отражалось солнце. На куче сырого песка валялись детское жестяное ведерко и лопатка… Я постоял спиной к комнате: пусть выплачется, успокоится без неприятного чувства, что я за ней наблюдаю.
Прошло несколько минут, прежде чем Корла овладела собой в той степени, чтобы вести разговор.
— Вы думаете, мистер Уайтвелл мог предположить, что вы меня отыщете?
— Не знаю. Все, что мне известно: нас наняли для того, чтобы найти вас.
— Но он поставил мне условие, что я так должна организовать свое исчезновение, чтобы меня никто никогда не нашел. На этом он настаивал. Но тогда выходит, что приглашение вас к розыску — просто уловка, чтобы успокоить Филиппа?
— Так оно и есть.
Она ухватилась за последнюю соломинку.
— Но нанять хорошего детектива — это ведь стоит больших денег, правда?
— Да?
— А вы, должно быть, хороший? И он не пожалел…
Если ей хотелось продолжать себя обманывать, у меня это не вызывало возражений.
— Кажется, мы справляемся со своими делами в агентстве.
— Не можете ли вы мне что-нибудь еще рассказать, чтобы я поняла, каковы в настоящее время истинные чувства и намерения мистера Уайтвелла?
Только после того, как вы расскажете мне, что произошло. Тогда я, возможно, смогу связать концы с концами.
— Но, похоже, вы уже все знаете. Например, о Хелен Фрамли.
— Нет, я знаю только, что она написала вам письмо.
О чем оно — могу лишь гадать.
— А как вы думаете, что было в письме?
— Я думаю, в нем заключалась ловушка.
— Расставленная этой Хелен Фрамли?
— Я не думаю, что Хелен Фрамли когда-нибудь писала это письмо.
— Но я получила письмо от нее.
— Почему бы вам не рассказать мне все, что знаете вы, а потом уж мы сопоставим, кто что знает.
Корла задумалась.
— Вы догадываетесь, что послужило причиной моего бегства?
— Сид Дженникс.
Она кивнула. И начала, наконец, рассказывать:
— В детстве я была просто маленькой дурочкой.
У которой… у которой всегда была страсть к сильным.
И, если хотите, к насилию. Мне нравился бокс и боксеры. Я обожала футбол[4]. Мы с Сиднеем учились в одной школе. Он играл в футбольной команде. Потом в школе стал моден бокс, и Сидней был сильнее всех.
Герой поединков. Многие родители были против увлечения боксом, но Сидней оставался кумиром каждого мальчишки в школе. И… моим. И постепенно превратился в драчуна-забияку, умеющего получить выгоду от своей силы. Тогда я этого не понимала.