— Хорошо, — сказал Пол, — сделаем.
— Присмотри, чтобы Гуллинг обязательно его нашел. — Мейсон незаметно сунул бумажник Дрейку.
Раздался стук молотка и голос чиновника, требующего, чтобы все встали. Судья Гомер Линдейл вошел в зал, занял свое место и кивнул головой, приглашая всех садиться. Спустя минуту он объявил, что открывает предварительное слушание по делу: общественный обвинитель против Аделы Винтерс и Евы Мартелл.
— Обвинитель готов, — сказал Гуллинг.
— Защитник готов, — заявил Мейсон.
— Прошу начинать, — сказал судья Линдейл заместителю окружного прокурора.
— Высокий Суд знаком с существом дела?
— Я читал акты обвинения. Это, насколько мне известно, дело об убийстве первой степени.
— Да, Ваша Честь. Обвиняемые выступают вместе и их обоих представляет адвокат Мейсон.
— Хорошо. Прошу начинать.
— Ваша Честь, первым свидетелем со стороны обвинения вызывается Сэмуэль Диксон.
Диксон был приведен к присяге и занял свидетельское кресло. Он показал, что является офицером патрульной машины и что третьего числа текущего месяца он получил вызов в жилой дом Сиглет Мэнор, в квартиру триста двадцать шесть. Прибыв на место он застал в квартире обеих обвиняемых. Более молодая, Ева Мартелл, была взволнована, находилась на грани истерики, но Адела Винтерс была спокойна и вполне владела собой. Они показали ему труп, который, по их заявлению, был Робертом Доувером Хайнсом.
— Где находилось тело?
— Мужчина сидел в кресле в спальне, наклонив голову на правое плечо. Посередине лба у него было отверстие — вероятнее всего от пули. Видны были следы крови. Он был в одной рубашке, пиджак висел на спинке стула рядом..
— Обвиняемые дали тогда показания относительно личности убитого и того, как они обнаружили труп?
— Да.
— Что это были за показания? — спросил Мейсон.
— Показания, о которых я спрашиваю, не были подписаны, — сказал Гуллинг.
— Мне известно, Ваша Честь, — заявил Мейсон, — что обвиняемые подписали какие-то показания. Если это так, то эти показания должны быть наилучшим доказательством.
— Показания, о которых говорит свидетель, являются только устными показаниями.
— Протест отклоняется.
— Я хотел бы только спросить, будет ли сторона обвинения относиться к этим показаниям как к признанию, или это может быть трактовано как исповедь?
— Не могу увидеть никакой разницы.
— Если они не являются ни одним, ни другим, то я протестую против них, как против несущественных и не связанных с делом.
— Но это все же показания.
— Очень хорошо. В таком случае я протестую из-за того, что для них не определен соответствующий юридический статус.