— Нет, одна из моих оперативниц. Она — великолепная лыжница. Конечно, Ева уверяет прессу, что именно она нашла банку. Все делается так, как ты просил.
Глаза адвоката сузились.
— В этой лодке с рыбаком — решение всей проблемы, Пол. Пловец подождал, пока ты уберешься, всплыл, схватил банку, нырнул и под водой поплыл к берегу. Там он влез в лодку, снял акваланг, и они, как ни в чем не бывало, возвратились обратно.
— И к этому времени уже знали, что их обманули, — добавил Дрейк.
— Конечно, и были в ярости, полагая, что кто-то опередил их. Сегодня же утром из газет они узнали, что выловили не ту банку, в то время как их попала в руки Евы Эймори.
— И что будет теперь? — спросил Дрейк.
— Скорее всего, один из них станет обвинять другого в жульничестве и, возможно, прольется чья-то кровь.
— Ну, а потом?
— Потом нам придется играть вслепую. Главное — заставить их перейти к обороне.
— Хорошо, а что ты скажешь о жертве шантажа? — спросил Дрейк. — Представляешь, что она чувствует после газетных сообщений?
— Нетрудно догадаться, — усмехнулся Мейсон, — особенно после того, как она узнала, что в банке оказалось три тысячи долларов.
— Шантажисты ведь позвонят ей, и она скажет им, что положила в банку только полторы тысячи.
— И именно этим она убедит их в том, — подчеркнул Мейсон, — что кто-то надул их и приказал ей держать рот на замке.
— Да, представляю ее положение.
— Вот поэтому, Пол, у нее должна быть постоянная охрана. Только она об этом ничего не должна знать. Пускай за ней постоянно следят двое или даже трое человек. Установи также микрофон в ее автомашине.
— Думаю, что не нужды напоминать, — сказал Дрейк, — что ты ведешь чрезвычайно опасную игру. Эти парни знают дело.
Мейсон брезгливо поморщился.
— Я тоже знаю свое дело, Пол.
Вскоре после полудня в кабинет Мейсона вошла Делла Стрит и сказала:
— Тебе опять придется пережить несколько неприятных минут, шеф.
— В чем дело? — спросил адвокат.
— Пришла Розена Эндрюс. Она необычайно раздражена, просто рвет и мечет. Глаза прямо горят от ярости.
— Как ты думаешь, зачем она пришла?
— Она ничего не говорит, только заявляет, что должна видеть тебя по чрезвычайно важному, сугубо личному делу.
— Что ж, ничего не поделаешь, Делла. Пусть войдет… Интересно, что это за женщина? Вдруг она выхватит из сумочки пистолет и начнет стрелять?
Или же подойдет к столу и покажет когти?
— Она может сделать и то и другое. Она, по-моему, не считается ни с кем, если я правильно сужу о ее характере.
— Ты редко ошибаешься. Что ж, пусть войдет.
Делла Стрит приоткрыла дверь, и в кабинет прошла раздраженная двадцатитрехлетняя девушка. Ее голубые глаза излучали гнев.