— Никакого кенара, — еще раз повторил Мейсон, — но там было кое-что другое.
— Что вы имеете в виду?
— Труп, — спокойно сказал Мейсон, — в вашей комнате.
Раздалось дребезжание чашки, которую Максин дрожащей рукой пыталась поставить на блюдце.
— Труп Коллина Дюранта лежит у вас в ванной. Стреляли в спину. Убит наповал. Он…
Чашка выпала из ослабевших рук, кофе начал растекаться по скатерти. Максин окаменела, и только когда горячая жидкость, стекая со стола, обожгла ее, она вскрикнула.
Мейсон помахал рукой. Внимательная официантка тут же заметила его знак.
— У нас тут происшествие, — извинился Мейсон. Окинув их пронзительным, изучающим взглядом, но сохраняя непроницаемое выражение лица, она сказала:
— Я принесу полотенце. Не желаете перейти в другую кабинку?
Максин встала, отряхнула юбку, взяла салфетку и промокнула кофейные пятна. Она стала бледной, как полотняная скатерть на столе.
— Проходите туда и садитесь, — сказал Мейсон. Появилась официантка с полотенцем и вытерла стол.
Потом она вернулась и принесла еще кофе в другую кабинку.
— Ну возьмите же себя в руки, — сказал Мейсон. — Вы хотите сказать, что не знали, что тело Дюранта в вашей квартире, когда давали ключ Делле Стрит.
— Честно, мистер Мейсон, я не… Вы говорите мне правду, да?
— Я говорю вам правду.
— Это, — проговорила она, немного помолчав, — абсолютно все меняет.
— Я так и думал. Может быть, вы объясните мне, как…
— А вы не пытаетесь… вы не пытаетесь подстроить мне ловушку, мистер Мейсон?
— Что вы имеете в виду?
— Коллин Дюрант… Он на самом деле мертв?
— Он мертв. Стреляли в спину, два или три раза. Он упал лицом вниз в вашей ванной. Я могу только догадываться, но предполагаю, что он был убит, когда что-то искал в вашей квартире. Он вошел в ванную, раздвинул занавески, и в этот момент кто-то сзади вплотную приставил к его спине револьвер и два или три раза спустил курок. Это о чем-нибудь вам говорит?
— Я не убивала его, если вы это имеете в виду.
— Может быть, вы расскажете мне немного о Дюранте?
— Дюрант был… он был дьяволом.
— Продолжайте.
— Дьяволом с ужасно длинными ушами, который слышал абсолютно все и ничего не забывал. Он был внимательным, участливым слушателем. Провоцируя людей на откровения, он выпытывал информацию об их прошлом, занятиях, связях, да и сплетнями не брезговал. Я думаю, возвращаясь домой, он записывал все на магнитофон или в блокнот, потом сопоставлял полученные сведения, дополнял их, подгонял под какую-то формулу, и получалось так, что он знал о вас гораздо больше, чем вы могли себе представить.
— Шантаж? — спросил Мейсон.