— И все-таки я хочу быть уверенным, что с картиной ничего не случится, — настаивал Мейсон. — Это очень важно.
— Вы все это уже говорили. Не стоит повторяться. Пластинка изнашивается.
— Я просто хотел убедиться, что вы правильно меня поняли.
— Вы говорили громко и внятно. Я слышал и в первый раз, и во второй. Не задерживайте меня и не предлагайте денег. Меня тошнит от них. — Он еще раз оглядел Деллу: — Возвращайся в любое время, лапонька. — Потом, повернувшись к Дрейку и Мейсону, сказал: — Ну, я пошел на вечеринку. Давайте проваливайте.
Они вышли в коридор. Гилберт захлопнул за собой дверь.
— Желаю повеселиться, — сказала Делла.
Он обернулся и еще раз оценивающе посмотрел на нее:
— Мы-то повеселимся. А вот ты тоже могла бы.
Он немного постоял с ними у лифта, а потом зашлепал босиком по коридору.
— Да, это талант, замечательный талант, — сказал, провожая его взглядом, Мейсон. А потом, обращаясь к Делле, спросил: — А как ты узнала, что Дюрант расплатился с ним стодолларовыми банкнотами?
— А я и не знала. Просто попробовала наугад.
— И попала в яблочко.
— Как вы думаете, эта копия висела в салоне на яхте? — спросил Дрейк.
— Нет. Они выжидали. Они собирались держать на крючке Олни и Рэнкина, пока кто-то из них не проглотил бы наживку. После того как Олни подал бы в суд и эксперты под присягой подтвердили бы подлинность картины, Дюрант постарался бы подменить ее и доставить на экспертизу в суд подделку. Эксперты, которые видели оригинал, выходя для дачи показаний, клялись бы, что это подлинный Фети. Тогда адвокат Дюранта попросил бы их посмотреть повнимательней и приступил бы к перекрестному допросу. Эксперты стали бы сомневаться и искать какие-нибудь опознавательные знаки, но их там не было. Возможно, они продолжали бы клясться, что это оригинал, или, наоборот, охваченные паникой, отступили бы от своих слов. Дюрант выиграл бы.
— А смог бы он доказать, что это копия? — спросил Дрейк.
— Там есть какие-то тайные отметки, которые помогли бы ему это доказать. Что-то такое, указывающее на время создания картины, то есть годы спустя после смерти Фети.
— Будь Дюрант жив, Олни не поздоровилось бы.
— Да, будь он жив, — повторил Мейсон.
— А что теперь? — спросил Дрейк.
— Теперь твои люди пусть продолжают работать, а ты пойди выспись, Пол. Очень плохо выглядишь.
— Я плохо выгляжу потому, что действительно устал. Сообщаю тебе, что я сейчас поковыляю в турецкие бани и буду там потеть, пока не выйдет вся усталость. А потом зальюсь в такое место, где никто меня не разыщет. Завтра утром буду на работе. А теперь меня нет, весь вышел, и ты ни под каким видом не заставишь меня работать.