Тем же днем, но несколько позже, Барбара обратилась к нему просьбой:
– Дорогой, не мог бы ты дать мне некоторую сумму?
– Разумеется,– ответил Хорнблоуэр.
Он с большой деликатностью относился к тому, что у большинства людей вызвало бы приступ смеха. Барбара принесла в виде приданого значительную сумму, которая, разумеется, была ее собственностью, и он испытывал непонятное чувство вины при мысли о том, что она должна просить у него деньги. Это чувство было, конечно, нелепым. Женщинам не полагалось распоряжаться деньгами в какой-либо форме, за исключением небольших сумм на домашние расходы. Они не имели законного права подписывать чеки, и вообще участвовать в каких-либо коммерческих операциях, что было абсолютно правильно и целесообразно, учитывая неспособность женщин к такого рода делам. За исключением Барбары, возможно. Делом мужа было хранить деньги у себя и расходовать их по своему усмотрению, когда возникнет такая необходимость.
– Сколько ты хочешь, дорогая? – спросил он.
– Двести фунтов, – сказала Барбара.
Двести фунтов? Двести фунтов! Это было нечто совершенно иное. Это целое состояние. С какой стати Барбаре понадобились двести фунтов здесь, на Ямайке? Здесь на целом острове вряд ли смогло бы найтись платье или пара перчаток, которые Барбара захотела бы купить. Может, какие-нибудь сувениры? Самой тончайшей работы туалетный прибор из черепашьего панциря будет стоить на Ямайке не более пяти фунтов. Двести фунтов? Может быть, уезжая, она хочет сделать какой-нибудь подарок служанкам? Но пять шиллингов, максимум полгинеи каждой уладят эту проблему.
– Двести фунтов? – на этот раз вслух произнес он.
– Да, дорогой, если не трудно.
– Рассчитаться с лакеями и грумами – это, естественно, мое дело, – продолжал он, все еще пытаясь найти объяснение, откуда ей в голову пришла мысль о необходимости получить такую ошеломительную сумму.
– Без сомнения, дорогой, – терпеливо согласилась Барбара. – Однако мне нужны деньги для других целей.
– Но это большая сумма.
– Думаю, что мы, тем не менее, можем себе это позволить. Пожалуйста, дорогой…
– Конечно, конечно, – торопливо сказал Хорнблоуэр. Он не сможет вынести, если Барбара станет умолять его. Все, что принадлежит ему, принадлежит и ей. Для него всегда было удовольствием предугадывать ее желания, предупреждать любую потребность, так чтобы она никогда не испытывала необходимости произносить ее вслух. Он чувствовал стыд при мысли, что Барбара, утонченная Барбара, должна будет когда-либо унижаться до просьб перед ним, столь недостойным.
– Я напишу поручение Саммерсу, – сказал он. – Он является корреспондентом Каутса в Кингстоне.