Меня отослали подготовить им для одобрения синопсис. Под «ними», насколько я понял, подразумевался австралийский Кто-то, хотя я не мог быть до конца в этом уверен.
Прежде чем со мной расстаться, они дали мне 700 долларов и заставили за них расписаться: per diem[10] на две недели.
Два дня я писал синопсис. Я все пытался забыть про книгу и представить сюжет с точки зрения кинематографии. Работа двигалась хорошо. Сидя у себя в номере, я стучал на присланном со студии ноутбуке и распечатывал страницы на присланном оттуда же принтере. Ел я у себя.
После полудня я недолго гулял по бульвару Сансет. Я доходил до «почти круглосуточно» книжного, где покупал газету, а потом сидел с полчаса во внутреннем дворике отеля и ее читал. После, получив свою порцию солнца и свежего воздуха, возвращался в темноту и переиначивал мою книгу в нечто незнакомое.
Каждый день служащий отеля, старый-престарый негр, с почти болезненной медлительностью брел через двор поливать растения в кадках и ухаживать за рыбками в прудике. Проходя мимо, он мне улыбался, а я в ответ кивал.
На третий день я встал и подошел к нему, когда он, нагнувшись над прудиком, руками выбирал из него мусор: несколько монет и пачку из-под сигарет.
– Здравствуйте, – сказал я.
– Сэ-а… – откликнулся старик.
Я подумал, не попросить ли его не называть меня «сэр», но не смог сообразить, как сделать так, чтобы не прозвучало оскорбительно.
– Симпатичные рыбки. Он кивнул и улыбнулся.
– Декоративные карпы. Привезены из самого Китая. Мы смотрели, как они плавают в прудике.
– Интересно, им не скучно? Он покачал головой.
– Мой внук ихтиолог. Вы знаете, кто это?
– Человек, который изучает рыб.
– Ага. Он говорит, у них памяти хватает секунд на тридцать. Поэтому, когда они плавают по кругу, для них это всегда сюрприз, ну вроде: «Надо же, я тут никогда не был». Встречая других рыб, которых знают сто лет, они говорят: «Ты кто, незнакомец?»
– Не могли бы вы кое-что спросить для меня у своего внука?
Старик кивнул.
– Я как-то читал, что ученые так и не смогли установить продолжительность жизни карпов. Они не стареют, как мы. Если они умирают, то от руки человека или от зубов хищника, или от болезни, но просто не могут состариться и умереть. Теоретически они могут жить вечно.
Он снова кивнул.
– Спрошу. Звучит уж больно занятно. Взять хотя бы этих трех… Вот этому, я зову его Призрак, всего четыре – пять лет. А двое других уже были здесь, когда я только сюда поступил.
– И когда это было?
– В год тысяча девятьсот двадцать четвертый от рождества Господа нашего Христа. Сколько мне, по-вашему, лет?