— Тише, — зашипели в толпе. — Он из хонестори! Туво Авзоний предположил, что из такой женщины могла получиться хорошая служанка.
Кое-кто из «одинаковых» держал в доме подобную прислугу, конечно, одевая ее в привычную одежду. Туво Авзоний пока не мог себе этого позволить. Такие служанки были рабынями, и, как свободные женщины Митона, они не занимались тяжелой работой — им была уготована лучшая участь. Туво Авзоний иногда представлял, что делают с такими служанками по ночам, при запертых дверях — несомненно, ничего особенного, но все же любопытно. И он сам, если заведет такую служанку, не посмеет плохо обращаться с ней.
Туво Авзоний прогнал эти ужасные мысли: как-никак, он принадлежал к «одинаковым».
Вероятно, не следовало позволять себе смотреть, как она сидит у его ног в одежде из алого шелка…
Он вновь напомнил себе, кто он такой.
Верхняя пуговица ее воротника была расстегнута, оголив шею.
Сейчас на этой шее была веревка.
Она наклонилась над его креслом на корабле. Теперь красоту ее тела скрывала грубая мешковина. Потом, в кабине, она сдернула пилотку, открывая свои чудесные волосы. Теперь же они были распущенными, спутанными, рассыпавшимися по плечам, по веревке — в таком виде эту женщину можно было принять за рабыню.
Правильно, что теперь она оказалась в таком виде! Что за отвратительная женщина, она полностью заслуживает наказания. Он был бы рад этому. Офицер потянул за веревку, и женщина в испуге повернулась к нему. Она попыталась отодвинуться.
В этот момент на улице рядом с толпой оказались три человека. По виду этих людей было непохоже, чтобы они решили присоединиться к зевакам, и толпа расступилась, пропуская их. Один из мужчин был в мундире имперского флота, другой, белокурый голубоглазый великан, был облачен в шкуры. Третьей шла обнаженная рабыня. Ее волосы были коротко и грубо подстрижены, руки связаны за спиной.
— Пропустите, пропустите, — приговаривал офицер флота.
— Дорогу! — крикнул полицейский, держащий арестованную женщину. — Дорогу!
— Спасибо, — поблагодарил его офицер флота.
Он снял с плеча пурпурные шнуры, чтобы привлекать поменьше внимания на улицах. Пурпурный цвет имели право носить только патриции, а три шнура обозначали высочайший из рангов, сравнимый разве что с рангом императорского рода.
Рабыня вскрикнула, когда толпа обступила ее. Офицер флота и его спутник моментально обернулись.
— Меня задели! — закричала рабыня и попыталась высвободить крепко связанные за спиной руки.
Великан оглядел толпу. Мужчины отступали под его взглядом.
— Ты! — указал великан на одного из них. — Ты задел эту рабыню?