Через собачью площадку, что на самом деле не площадка, а обыкновенный скверик, по тропкам иногда проходят к троллейбусной остановке люди. Некоторые, взглянув на расписание, качают головами или же разводят в огорчении руками и возвращаются той же дорогой. Я знал, что если задержусь на прогулке дольше, то они снова пройдут к троллейбусу. С той поры, когда Империя начала пробовать то покушения, то госперевороты, я часто замечал поблизости неприметно одетых людей, у которых под мешковатой одеждой бугрятся тугие мускулы.
Правда, от пули снайпера такие здоровяки не спасут, а я то и дело замечал, как в доме напротив сверкает солнечный зайчик. Раньше я знал, что это просто открыли или закрыли форточку, но раньше я был просто мирным футурологом, и на меня никто не смотрел в перекрестье снайперского прицела.
От троллейбусной остановки через скверик шла, прикрыв лицо полупрозрачной чадрой, молодая красивая женщина. От жарких солнечных лучей ее спасала модная кокетливая шляпка, чадра опускается до груди, колышется, полуприкрыв эти выступающие полушария от нескромных взоров.
На женщине маечка с глубоким вырезом, полные груди кокетливо выглядывают, но сквозь чадру видны только общие очертания. Между маечкой и короткими шортиками осталось свободное пространство шириной в ладонь, я рассмотрел широкий хвастливый пупок на здоровой загорелой коже.
Поджаренные дочерна на солнце ноги уверенно несут по тротуару, туфли на высоком каблуке, постукивание задорное, праздничное. На неё должны оглядываться с удовольствием, никакого чувства опасности...
Редкие прохожие в самом деле оглядывались, не столько на чадру, сколько на хорошую крепкую фигуру с нужными выпуклостями в нужных местах. Вообще-то чадру в той или иной форме я вижу всё чаще. Наши русские исламисты что-то перемудрили: в большинстве исламских государств про чадру уже забыли. В Турции, к примеру, днем с огнём не отыщешь, но Русь на то и Русь, чтобы все доводить до конца, до края, до абсурда, будь это построение самого справедливого общества на свете или коллективного хозяйства в отдельно взятом селе.
Я взял немного в сторонку, такие женщины опаснее мужчин. С ними теряешь осторожность, а она может пырнуть ножом, плеснуть в лицо отравой, даже успеть выдернуть из пышной прически заколку. Я уже видел такие заколки, Сказбуш показывал. Стрельнёт один-единственный раз, но разворотит грудную клетку так, что и снаряду из танкового орудия делать будет нечего...
Сзади послышался конский топот. Хрюка с сиплым храпом мчалась прямо на меня, в пасти здоровенное полено. Щас, буду тебе бросать, размечталась. Всю ночь снилась проклятая Империя. Я придумывал способы, как остановить экспансию этой раковой опухоли, объяснял кабинету министров что-то совсем уж нелепое... Вообще-то всё верно, потому и чувствую себя разбитым как корабль на Курилах: сегодня предстоит непростой разговор. А они все непростые, когда с Кречетом, да ещё не по накатанной дорожке...