Ветеран тут же пристегнул колодку к пиджаку.
– Спасибо вам. Большое… нет… огромное вам спасибо, – поблагодарил старичок Гордеева. – Этих подонков, этих чернорубашечников нужно ставить на место!
Гордеев молча кивнул.
– Они теперь долго не будут высовываться, – успокоил его Юрий.
– Не знаю, что бы я без вас…
Однако старик не успел закончить. В вагоне неожиданно появился милицейский наряд. Стражей порядка было трое.
– Похоже, что это те самые парни? – предположил старший по званию – сержант.
Парни при виде милиционеров совсем скукожились.
– Приметы совпадают, – добавил второй, рядовой милиционер.
– Но кто их так разукрасил? – снова спросил сержант. – И вообще, что здесь произошло? – уставился он на спокойно сидящих на скамейке старика и Гордеева.
– Что-то между собой не поделили, – высказал догадку Юрий, пожав плечами.
– Неудивительно, – согласился старший наряда. – Ишь, сволота!
Милиционеры сначала надели наручники на главаря, затем с трудом подняли его и поставили на ноги. Двое его приятелей следом также ощутили на своих запястьях тяжесть стальных браслетов.
Когда постанывающих и всхлипывающих парней в черном выводили из вагона, выпрямивший спину ветеран Отечественной войны спросил вдогонку милиционерам:
– А что они такое натворили?
– Избили, сволочи, людей на станции, – ответил один из блюстителей порядка.
Было уже поздно, но Гордеев решил рискнуть. Позвонить. Кто знает, что способно принести утро!..
– Алло! Я могу я попросить к телефону Елену Дмитриевну? – сказал Гордеев в телефонную трубку.
– Одну минуточку.
В трубке повисла тишина.
– Смирнова у телефона. Я вас слушаю.
– Елена Дмитриевна, с вами говорит адвокат Гордеев. Я веду дело вашего бывшего одноклассника Федора Невежина.
– Да? И что же вы от меня лично хотите?
– Меня зовут Юрий Петрович.
– Юрий Петрович, – повторила она. – Но чем я могу вам помочь?
– Меня интересуют некоторые подробности о взаимоотношениях Федора Невежина и Эдуарда Поташева. Вы помните их?
– Конечно. Они же мои бывшие одноклассники! Вас что, интересует период их диссидентства?
– Диссидентства? Впервые об этом слышу.
– Да. Был такой период в их жизни.
– Расскажете?
– Это очень долгая история. А время, извините, позднее.
– Очень, говорите?
– Ну я могу вам, конечно, ее рассказать, но только дней через десять.
– А сейчас вы, вероятно, сильно заняты?
– Дело в том, что рано утром я должна уехать. Вернее, улететь. В восемь утра отбываю в Кельн. Там будет проходить международный симпозиум славистов. Я в списке почетных гостей. Выступаю с докладом. Ну а в Москву вернусь, как я вам уже сказала, через десять дней. Позвоните мне, и я обязательно найду время с вами встретиться.