Я вошел в кабинет. Здесь работал кондиционер! Внезапно я почувствовал, что больше всего на свете хочу остаться тут, в этой райской прохладе.
Он поднял голову и знаком предложил мне сесть. Я выбрал стул и сел. Пусть вас не удивляет, что я не бухнулся на первый попавшийся. Для того чтобы это объяснить, нужно знать психологию нашего шефа. Последнее время он увлекся разными умными книжками по психологии. И теперь считал, что по одним только жестам и мимике может сказать о человеке буквально все. Ну, скажем, если посетитель кладет ладони на колени, значит, он о чем-то умалчивает, если складывает руки на груди, значит, пытается защититься… Я бы добавил: если у него уверенное выражение лица, дорогой перстень на пальце, а приехал он на «мерседесе», значит, у него много денег и упускать такого никак нельзя… Короче говоря, теперь Генрих Афанасьевич все время следил не только за посетителями, но и за сотрудниками вверенного ему учреждения. Все это давно заметили, прочитали книжку «Азбука телодвижений» и вовсю пытались произвести своими жестами самое благоприятное впечатление на Розанова. А тот, бедный, никак нарадоваться не мог, какие у него служат трудолюбивые, энергичные и исполнительные коллеги-адвокаты.
Итак, я выбрал стул, чтобы Генриху Афанасьевичу было удобно наблюдать за моими телодвижениями, сел на край сиденья, принял независимую позу, одной рукой теребя ручку, а другой сжимая папку. По моему замыслу, эта поза должна была обозначать спокойную уверенность вкупе с тревогой по поводу незначительных проблем и энергичной готовностью к действию.
Судя по всему, беглый взгляд, который Генрих Афанасьевич бросил на меня, вполне его удовлетворил.
– Ну что, Гордеев? Как успехи?
Я пожал плечами:
– Похвастаться не могу. Сегодняшний процесс закончился… ну не совсем так, как бы мне хотелось.
– А что такое?
– Моему подзащитному, это Тепцов, который магазин ограбил…
Розанов кивнул, хотя я могу поставить ящик пива, что никакого Тепцова он не помнит.
– Ну вот, ему дали на два года больше, чем его подельникам – другим подсудимым. Но он сам виноват. Колоться надо, а он уперся рогом – и ни в какую.
– Да, бывает, – промямлил Генрих Афанасьевич. – Но ты, я вижу, бодрость духа не теряешь?
– Да нет… Вот только проблемка одна у меня, Генрих Афанасьевич…
– Какая? – насторожился Розанов.
– Машина сломалась. Карбюратор полетел.
– Ц-ц-ц, – поцокал языком Розанов.
– А зарплату все задерживают, – заключил я.
– Да, задерживают. И что же ты от меня хочешь?
– Нельзя ли мне, Генрих Афанасьевич, некую сумму получить? На ремонт машины?