— Которую вы не сразу вспомнили, несмотря на то что даже бывшие офицеры разведки с Корусканта могут отбарабанить ее без запинки, разбуженные посреди ночи.
Между лопатками, щекоча кожу, побежала струйка холодного пота, на лбу выступила испарина. Оставалось лишь надеяться, что программа Зубрилы не передает физиологических подробностей. Лоран заговорил печальным тоном.
— Знаете, сколько прошло времени с тех пор, как я не был дома, сэр?
— Два стандартных года, семь месяцев, — Тригит глянул куда-то в сторону, — и шесть дней. Благодарю вас, лейтенант.
Он вновь повернулся к Мордашке.
— Так как же так получилось, что вам неизвестно то, что должно было стать вторым именем капитана Зурела Дарилльяна, как и всех офицеров разведки?
— Потому что я — не Зурел Дарилльян! — в сердцах буркнул Мордашка.
Тригит открыл рот, да так и остался сидеть. Лоран спохватился.
— Не тот Дарилльян, который покинул свой дом два года, семь месяцев и шесть дней назад…
Главное — искренность, но тут все в порядке, ее столько — хоть отбавляй.
— С тех пор, как я в последний раз ушел в рейд, все изменилось, — продолжал говорить Мордашка, не поднимая взгляда, потому что тот был уперт в основной монитор, по которому строчка за строчкой бежала биография настоящего капитана. — Я не тот человек, каким был до того, как «Лусанкия» бросила Центр Империи, а моя жена погибла при ее старте. И уж определенно я — не тот набор воспоминаний, который вы считаете Зурелом Дарилльяном.
— Вы уклоняетесь от вопроса…
— Какая ирония, не находите? — Мордашка даже не заметил реплики Тригита. — Одна женщина, которой я восхищался, убила другую, которую я любил. Уверен, кое-кто найдет эту ситуацию забавной.
" — Вы… что вы такое говорите?
Мордашка вздрогнул и посмотрел на ошарашенного собеседника, словно только сейчас сообразил, что не один.
— Когда Йсанне Исард приказала «Лусанкии» взлетать с Корусканта, — устало пояснил он, — было разрушено множество зданий, и среди них то, в котором мы с женой устроили свой дом.
— Я все это знаю. Это есть в вашем досье. Что вы такое говорили про женщину, которой восхищались?
Про себя Гарик пел от радости. Тригит напрочь позабыл про допрос.
— Теперь нет смысла скрывать, — вздохнул Мордашка. — Вреда мое признание никому не принесет. Я любил свою жену, адмирал, но Йсанне Исард была для меня божеством.
Адмирал поперхнулся.
— Вы… шутите?
— А вы с ней встречались когда-нибудь?
— Разумеется. Несколько раз.
— Вот и я тоже. И каждый раз — словно по мне прокатился грузовоз. Какая рассудительность, ум, сила, власть, ощущение предназначения! Я отдал бы ей все — семью, честь, ранг, имя, — он тряхнул головой. — Пустые мечты, которым не суждено сбыться. Я был букашкой в ее глазах. Как и все остальные, кроме Императора, по-моему. Но мечтать-то мне никто не запретит! Пай-пай-пай…